“Не было ни гроша, да вдруг алтын”. Кажется, только вчера появилась рецензия от Алексея Волынца, а сегодня – уже новая, её написал Илья Славицкий. Рецензия большая, и не на один роман – на всю трилогию “Наследники Рима“. Получилась целая статья, весьма лестная для меня.
Но главное, на мой взгляд, даже не оценки моего труда, которые звучат в этой статье. А то, что наблюдаю 20+ лет: как только в “Божественный мир” приходит человек более-менее подготовленный и непредубеждённый, задающий вопросы и ищущий на них ответы, приходит в поисках новых идей, мысли, жизни – он находит что искал, часто даже больше. От пола, возраста, национальности, образования и места проживания, политических и жанровых пристрастий это не зависит.
А что значит подготовленный и непредубеждённый? Это значит, во-первых, знакомый с классикой, на которой и стоит цивилизация. Знание классики помогает рассмотреть в книгах аллюзии, и чем лучше человек знаком с ней, тем больше сумеет увидеть. Например, с симфонией “Божественный мир” уже сравнивали, и не раз; с классическим историческим романом; с книгами Мережковского, Фейхтвангера, Ефремова, Дрюона, Г.Г.Кея (собственно, откуда я о Кее и узнал), всё это было, а вот диалоги из “Наследников Рима” с шекспировскими – нет, такое в первый раз. А сколько там ещё, что до сих пор, за все эти 20+ лет, не рассмотрели?
И столь же важно, во-вторых, когда читатель – непредубеждённый. То есть, обращаясь к новому для себя автору, незнакомому миру и неизвестным ранее книгам, он не тащит с собой в этот мир, в эти книги местечковых тараканов фэндома и любых других зацикленных на самих себе “тусовочек”. Где все друга друга знают по сто лет, облизывают и награждают никому не нужными, помимо них самих, медальками. Самый настоящий читатель “Божественного мира” – тот, кто всегда сам по себе, живёт своим умом и приоритеты выбирает сам, а не по указке некого междусобойчика.
Самое же важное в том, что таких людей МНОГО. Это в междусобойчиках закукливаются немногие, а решающее большинство читателей – они повсюду среди нас. Они – это мы и есть! Но нас годами и десятилетиями отучали-отлучали от книг, которые мы ждём, и мы уже подчас не верим, что где-то может появиться что-то не такое, как “у всех”. Нам неинтересны “попаданцы”, боевые маги, оборотни и вампирши, ЛитРПГ, “боярка” и вообще вот это всё, что нынче модно скармливать читателям. Пустая развлекалочка нужна лишь самым слабым, чтобы убить время и малодушно спрятаться от реального мира. А большинству из нас нужна от книг ПОДДЕРЖКА – поддержка новыми идеями, сюжетами, характерами, знаниями и т.п. Всем тем, что может пригодиться в подлинной, реальной жизни.
Поэтому я с оптимизмом смотрю на будущее “Божественного мира”. А на своё, как автора, наоборот: человек смертен, и намного раньше, чем он сможет завершить свой труд.
Ниже – сам текст рецензии:
Рецензия на роман «Наследники Рима (роман-эпопея в трёх книгах)»
Борис Толчинский. Наследники Рима. Заметки по горячим следам.
Только что закончил читать трилогию Бориса Толчинского «Наследники Рима».
Впечатлений много. Настолько много, что для их осмысления и упорядочивания потребуется некоторое время. Но выразить хоть что-то, хоть как-то здесь и сейчас мне кажется просто необходимым. В первую очередь, как знак признательности и восхищения автору.
Поэтому назову сей опус «Заметки по горячим следам».
Немного предыстории.
Уже давно читаю много, но сильно избирательно. И придерживаясь принципа: раз уж взялся за автора, читать все, ну или большую часть его творчества. Мне кажется, что если справиться можно только с одним произведением, то и начинать не стоит. Меня уже давно не интересует чисто развлекательная часть произведения. Меня интересует автор, стоящий за строчками. Его мысли, философия, жизнь, в конце концов. Поэтому, люблю, если можно, читать и ПРО автора, если есть что.
Отсюда – и придирчивость в выборе. Возможно, я и ошибаюсь. Но ведь выбираю не на час, не на день, а, порой, на месяцы, а случалось, и на годы (но это – отдельная тема).
Так вот, последние полгода или даже дольше я жил с Дмитрием Мережковским. Не скажу, что встретился с ним впервые, но так плотно – только сейчас. Не буду здесь пересказывать, о чем его творения, и о чем вся его жизнь. Кто захочет – сам познакомится, благо сейчас все легко доступно.
И тут, в самый пик моего очередного «погружения» в Мережковского в компании с ним внезапно оказался Борис Толчинский.
Его «Наследники Рима» – новая трилогия, три романа, каждый из которых может быть интересен и сам по себе, но вместе они составляют удивительно гармоничное и завершенное целое. Нечто вроде трехчастной сонаты, хотя, исходя из обилия тем и линий – скорее большого концерта (concerto grosso), если не симфонии.
Знакомясь с автором, я много прочитал сопутствующих текстов: его интервью, лекций, материалов о нем и его творчестве и т.д. И что мне показалось примечательным, так это обилие обсуждений того, что же это за «чудо-юдо» такое, именуемое в творчестве автора «Божественным миром».
В основном, обсуждение кружилось вокруг того, фэнтэзи ли это, фантастика, магия, ну или что-то прочее из этого же тематического ряда или других рядов. Автор, при этом вполне убедительно относит себя к альтернативной истории (АИ), точнее даже к твердой (классической) АИ.
Не буду вдаваться в детали, почему и как возникли такие разные взгляды, и есть ли у них реальная основа в тексте. Могу даже согласиться, что есть. Мне лично вполне симпатична точка зрения автора. Но самое главное, по-моему, вовсе не в этом.
Вместо попыток отнести трилогию «Наследники Рима» к какому-то модному или не очень жанру, мне бы хотелось отметить более фундаментальную черту ее: это, по-моему, настоящий классический исторический роман, даже проще – классический роман, написанный в самых лучших традициях этого жанра.
Тут, возможно, кто-то привыкший к современному миру интернет-литературы скажет: ну вот, «обозвал» автора классиком. Лучше бы сразу тапком по голове.
И в ответ мне нечего будет возразить. Или – мне будет тысяча и один способ возразить такому любителю Магических Попаданцев в Будуар Неотразимых Вампирш Планеты Шакразибар.
Все зависит от того, кто, где, когда, зачем и почему читает. Или – не читает. Лайкает или хейтит. Тащит в Избранное или в Игнор.
Трилогия «Наследники Рима» прекрасна не потому, что она увлекательна. Точнее, далеко не только поэтому. Она прекрасна потому, что современна, потому, что написана с полным знанием того, о чем написано, написана шикарным литературным языком. Точнее, скорее несколькими языками, соответствующими разным ситуациям и героям.
В романах трилогии читатель самых разных интересов найдет практически все, что захочет найти и увидеть, если, конечно, будет читать внимательно:
– приключения, погони, сражения
– рыцарей, как-бы-магов, и таинственных красавиц, и не-таинственных
– героев и подлецов, нобилей и плебс
– интриги политиков, происки злодеев, подвиги… хм… умников и дураков
– переходы белого в черное и обратно, с окраской по дороге в цвета самые неожиданные
– полную непредсказуемость, интригу, игру с очевидностью
– эротику, да, именно ее, причем поданную много, но умело и со вкусом
– и не в противовес, но в дополнение к предыдущему – высокую любовь, за которую можно отдать практически все…
Ну, хватит. Думаю, общая идея того, что я хотел сказать, понятна.
Книги многогранны настолько, насколько это возможно в рамках ограниченного по объему текста.
Особо хочу отметить мастерство автора в выписывании диалогов. Монологов в разных формах, от дневников до мыслей вслух, тоже. Но диалогов – в особенности.
Я бы сказал, что диалоги в «Наследниках Рима» – это одна из центральных форм битвы, сражения. Но не военного, а интеллектуального. Почти каждый диалог главных персонажей – это дуэль, причем дуэль на канате над пропастью, в которой одно неверное движение – и АГА. Долго придется собирать останки, если что останется.
Есть, конечно, эпизоды и «настоящих» драк и прочих поединков на мечах и других подручных предметах, но поединки словами, сказанными, а еще более, не- или недо-сказанными – это настоящее пиршество для глаз и ума читателя.
Порой, мне казалось, что я читаю Вильяма нашего, Шекспира, но не потому, что я начинал засыпать в середине страницы. Напротив, я не мог остановиться, подхваченный динамикой диалогов, вдруг становящихся практически поэтическим, ритмизованным текстом, из которого невозможно вырваться, пока он сам не завершится, перейдя в «банальную» прозу.
Впрочем, сочетание прозы и поэзии упомянутому ВШ тоже вовсе не чуждо. Да и «банальная» эта проза трилогии Бориса Толчинского нередко поворачивает сюжет так, что дух не успеваешь перевести. Не говоря уже о безуспешности попыток предсказать, куда все это повернет на следующей странице.
И в этом, стоит отметить особо, очень важное достоинство «Наследников Рима», и знак мастерства автора: непредсказуемость. Вы можете прочесть полкниги – и не знать, чем она кончится. Вы можете прочесть целую книгу – и не знать, чем начнется следующая. Не говоря уже, где она закончится.
Конечно, можно ограничиться открытыми, довольно обширными кусками, но для того, чтобы паззл сложился и заиграл всеми своими гранями – надо прочесть все. От и до.
Хорошо еще во время чтения иметь возможность заглянуть в Глоссарий, а то и просто – погуглить, что это за калазирисы такие, или что за зверь такой немейский лев. Ну, а тем, кто это уже знает, мое почтение и искренная уважуха. Им понравится, думаю, вдвойне.
На этом, пожалуй, остановлюсь. Получилось немного много, того и гляди, сойдет за четвертую часть трилогии. А оно мне надо?
С уважением ко всем, дочитавшим до сюда, и особенно, к автору трилогии «Наследники Рима» Борису Толчинскому.
Желаю еще не читавшим – прочитать, а тем, кто не прочитает… Ну что же, есть еще много книжек на свете, хороших и разных. Хватит на всех.
ИС
24 Декабря 2022 года
Ночь-Перед-Рождеством по Григорианскому календарю, если кто понимает.
ПыСы
А вот интересно, в Амории календарь привязан к новому Григорианскому, или старому Юлианскому? Надо будет спросить товарища Пантократора…
2022 год мог оказаться первым за 25, без малого, лет жизни моего “Божественного мира”, когда никто, помимо автора, не говорил о нём, не писал рецензии и отзывы, не обсуждал и не упоминал публично. Это было слишком даже для меня, вынуждённого жить в тотальной изоляции от всех, для кого работаю.
Мог, но не оказался. Вчера на АТ внезапно появилась рецензия, её написал Алексей Волынец, который и сам по себе человек легендарный (кто не знает – в интернете всё есть), при этом мой читатель с 1999 года, такой читатель, кто составит честь любому автору.
У меня к рецензии всего одна ремарка, но принципиальная: в реальности “Божественного мира” нет никаких сверхчеловеческих сущностей. И не было. Была – и есть – легенда о них, пестуемая имперской пропагандой, и эту-то легенду, как мы видим, даже самые достойные читатели приняли за элемент авторского сеттинга. Возможно, тут моя оплошность (переусердствовал!), но уже во второй редакции (2017) эта оплошность исправлена, а в третьей (финальной, 2020), которая есть на АТ, никаких разночтений: перед нами альтернативно-исторический мир без всякой магии и сверхъестественных сущностей, но с высокими технологиями. Которые, как нам известно от Артура Кларка, подчас неотличимы от магии. Но это не магия, ни в коей мере. Поэтому я был и остаюсь категорически против отнесения “Божественного мира” к жанру фэнтези. Нет, не фэнтези. А политическая и психологическая драма в исторических и футуристических реалиях.
Насчёт того, лучшая ли у меня альтернативная вселенная, судить не автору – читателям. Как автор, я могу только сказать, что она наиболее многослойная, многоплановая, реалистичная, пластичная и эвристичная из тех, какие мне известны. В этом нетрудно убедиться, заглянув на сайт хотя бы в раздел ЛЕКЦИИ. И тут заслуга не моя, а обстоятельств жизни: если бы я не был принудительно лишён работы по специальности, доступа к научной, просветительской, преподавательской и любой иной публичной деятельности – ничего этого не было бы. “Божественный мир” родился, развивался и продолжает жить лишь потому, что никакого другого способа воплотить свои научные идеи, реализовать накопленные знания и навыки – для автора не оказалось. И он же держит меня в жизни: нужно ещё многое успеть.
И вот я думаю: когда бы все профессора, доценты, бизнесмены и министры, редактора и журналисты, коллеги-учёные и коллеги-писатели, юристы и экономисты, блогеры, студенты и пенсионеры, в общем, все, кто читал мои книги и имеет выход к аудитории – точно так же написали бы об этих книгах несколько слов – мир изменился бы. Не только мой, отдельной взятый мир пока ещё живого автора, но в целом. Почему? Вернее самих книг никто и не ответит.
Ниже – сам текст рецензии:
Рецензия на роман «Наследники Рима – II. Боги выбирают сильных (2020)»
Однажды 22 года назад в Москве на Трёх вокзалах я попал в сказку. Там и тогда, в миллениум 2000 года, легче было попасть в гавно – кто помнит Комсомольскую площадь на исходе XX века, не даст соврать: тысячи замученных «святыми 90-ми» пассажиров, бомжи, проститутки и массовая аляповатая торговля всем и вся круглосуточно… Но вот у Ленинградского и Ярославского вокзалов, между ларьками, торговавшими сомнительными чебуреками и несомненной порнографией на кассетах и дисках, неподалёку от общественного туалета (простите за неаппетитную подробность), был книжный развал. Примерно дюжина палаток-клетушек, торговавших книгами.
А были еще и такие «развалы»
Это ж было время ещё до массового интернета. Время бумажных книг с поспешно слепленными картинками на обложках. Ну и вообще было специфическое время – книгу, рецензию на которую вы сейчас читаете, я впервые взял в руки, хорошо ощущая голой поясницей засунутый под свитером за брючный ремень ТТ. Был я тогда молодой и наивный и готовил примерно то, что когда-то получилось у Кастро на Кубе… Ствол был от авторитетно-криминального клиента одного из подмосковных моргов, наверняка с мокрым следом, но другого у меня не было… Это я, впрочем, о колорите того времени, на фоне которого и попала мне в руки именно эта книга.
Борис Толчинский, «Боги выбирают сильных». Выбрал книгу совершенно случайно. С детства читаю быстро, каждый день тогда прочитывал по одной книге. Почти каждый день пассажиром оказывался на Трёх вокзалах, и соответственно на том развале покупал книгу. И вот купил эту. Цену теперь уже даже под пытками не вспомню. Но в любом случае, не прогадал.
Альтернативно-исторический мир Бориса Толчинского мне не понравился и не нравится сейчас, спустя 22 года – не нравится ни по форме, ни по содержанию. Во-первых, я и тогда и сегодня не очень люблю книги, где есть хоть какие-то сверхчеловеческие сущности. Все эти «аватары» (у Толчинского они задолго до голливудских) раздражают и вызывают желание выжечь их ядерным зарядом. Во-вторых, я не очень люблю, как бы это сформулировать – сформулирую не исчерпывающе и не слишком точно: чрезмерно эстетскую утончённость повествования. Главгероиню, прекрасную и хитрую Софию Юстину хотелось не выеbать, а расчленить – так раздражала… ну или на худой конец отдать её в сексуальное рабство хозяевам лучшей шаурмы на Трёх вокзалах. Вот цену шаурмы той эпохи помню, 50 рублей. Примирял с глянцевой Софией только её неглянцевый дядя с забавными оргиями.
Словом, альтернативно-исторический мир Бориса Толчинского, где Италия это остров и цветёт Сахара, мне не понравился. А вот книга – и это не парадокс – очень понравилась! Очень. Особенно, конечно, понравились линкоры с именами древнеегипетских богинь.
Через несколько дней, там же на книгоразвалах Содома и Гоморры Трёх вокзалов нашел второй том дилогии. Собственно он, как уверяет автор, по хронологии первый. Но я в 1989-1992 и Толкиеновскую трилогию впервые читал не по хронологии, а как удавалось достать тома. Так и тут – как достал, так и прочитал. Прочитанный вторым первый том дилогии – «Нарбоннский вепрь». Тоже понравилось. Гиперактивного Варга хочется расстрелять. Боеспособен, конечно, и вроде неглуп, но разум порой как у носорога. Был у меня один такой очень похожий на него товарищ – погиб вот в этом бою у берегов Евфрата. Вечная память.
Пересказывать содержание не буду. Сами прочтёте. Резюмирую лишь, что «Божественный мир» Бориса Толчинского это, без сомнений, одна из самых, если не самая лучшая альтернативная вселенная, созданная в русскоязычной фантастике нашего времени.
Именно из-за небанальности эта вселенная и эти книги не найдут массовых фанатов – массовый фанат это всегда бодрый идиотизм и примитив. А книги Толчинского сложны. И тем прекрасны. И безусловно войдут в классический набор русскоязычной фантастики рубежа веков и начала XXI столетия.
Как всегда, с огромным интерсом посмотрел беседу с М.А.Штейнман. На 12:33 (первый скрин) важный момент, он, на мой взгляд, наглядно иллюстрирует всю пропасть между живой историей и фэнтезийной, из “Игры престолов”.
В самом деле, трудно не заметить сходства между Джоффри Баратеоном и Гаем Калигулой. Но сходство это ВНЕШНЕЕ, в наружности и поведении. Как сказано в одной из хипстерских писулек, “оба любили наслаждаться своей властью, мучая других” (на втором скрине).
Но чуть копнёшь, как сразу видишь: нет, не похож, совсем другой типаж.
Гай достойный сын достойных родителей – Джоффри родился в порочной связи.
Гай пережил в детстве тяжелейшую психологическую травму – Джоффри с самого начала был козлом, без всяких травм.
Гай стал наследником Тиберия вследствие сложной, запутанной и во многом случайной цепи событий, где погибнуть было легче лёгкого, – права же Джоффри на Железный трон никто не подвергал сомнению публично, пока был жив его “отец” король Роберт.
Гай вступил в права принцепса, будучи уже взрослым (24 года) и отнюдь не инфантильным человеком – Джоффи взошёл на трон подростком по годам и ребёнком по уму.
Наследовав Тиберию и отвечая на желания сената и народа Рима, Гай сразу проявил себя с лучшей стороны – напротив, Джоффри, став королём, тут же вывалил всё худшее в себе на люди.
Роковая перемена к “безумию” с Гаем произошла через несколько месяцев правления, после тяжкой и непонятной до сих пор болезни – Джоффи не менялся вообще, как был козлом до коронации, так и остался после, и в итоге сдох, как жил, безумием тут и не пахнет.
Гая Калигулу убили за открытый деспотизм, террор достойных граждан и презрение к республиканским институтам Рима, в результате разветвлённого политического заговора – Джоффи отравила одна хитрозадая бабка исключительно по собственным личным причинам.
Этот список можно продолжать, но очевидно: перед нами совершенно разные и непохожие истории.
Если уж сравнивать мартиновского Джоффри с кем-либо из римских императоров, то с Коммодом (180-192), не менее известным нынче, чем Калигула, а может быть, и более, благодаря фильму Ридли Скотта “Гладиатор”. Коммод также с самого начала был козлом и нраву своему не изменял до самого конца.
Но лучше бы ни с кем не сравнивать. Это как равнять ряженого “Тора” марвелловских комиксов с Тором-Донаром, каким его знали скандинавы и германцы. Я уже не раз писал, что книги Джорджа Мартина – превосходно изготовленные пустышки. Пустышки, но на высшем уровне! И всё-таки пустышки. Их основная аудитория – хипстеры, которые реальную историю не знают, не любят, не понимают и не принимают, какая она есть. Она, во всём своём подлинном многообразии и драматизме, им просто не нужна. Им нужны простые и забавные истории, чтобы развлечься, испытать эмоции и пощекотать себе нервишки, убегая от проблем реальной жизни. Но для самоутверждения им хочется казаться интеллектуалами, поэтому в пустышках они ищут “смыслы” – и, конечно же, находят.
А смыслов там не больше, чем следов Гая Калигулы – в Джоффри Баратеоне.
В отличие от Джорджа Лукаса, творца “Звёздных войн”, Джордж Мартин, создатель мира “Песни льда и огня”, относится к анти-Мидасам. Если легендарный царь Мидас, дотронувшись до чего-либо, превращал это в золото, то Мартин, прикасаясь к живой истории, превращает её в говно.
Но это, разумеется, не заурядный копролит, а яркая, блестящая и ароматная какашка. Мартин – искусный кулинар. Он берёт историю Британии, потрошит её, спускает саму кровь истории, все истинные смыслы, все реальные проблемы, занимавшие людей, все великие идеи, что владели умами миллионов, перемешивает, взбалтывает, оставляет лишь игру амбиций, обильно приправляет грязью и кровищей – и оно готово, можно подавать к столу.
Хипстер визжит от восторга. Историю – живую, яркую, неоднозначную, многослойную и многоцветную – хипстер не знает, не любит и не понимает, ему главное сбежать от забот реального мира и ощущать своё превосходство над этим грязным, искалеченным “Средневековьем”. И он, пожирая кулинарную продукцию Мартина, действительно считает мир Вестероса Средневековьем.
В подлинном Средневековье всё не так. Об этом стоило бы написать отдельную статью, она получилась бы огромной – и поэтому нет, не стоило бы, неблагодарное это занятие и совершенно безнадёжное. Ниже – отдельные мазки, навскидку.
Смотрите, в семье Генриха Боклерка (Учёного), короля Англии, происходит страшная трагедия: в кораблекрушении погибает его единственный законный сын, наследник престола Вильгельм. И только поэтому Генрих делает наследницей английского престола свою дочь Матильду (Мод). Наследников мужского пола у короля больше не будет – дочь остаётся его законной наследницей до самой смерти отца. Стефан Блуаский, будущий соперник Матильды, не сын короля, всего лишь племянник.
А что мы видим в “Доме Дракона”? Король Вестероса Визерис, по дарованиям своим ни разу не Боклерк, имеет брата Деймона, наследника престола, и дочь Рейниру. Когда брат выходит из доверия, король объявляет наследницей престола дочь. Логично? Да, хотя и непривычно. Но потом Визерис женится, у него появляются законные сыновья Эйгон и Эймонд. Казалось бы, вопрос решён – вот они, новые наследники престола. А дочери, хотя и старшему ребёнку короля, придётся пропустить их вперёд: в патриархальном обществе иначе быть не может.
(В скобках напомню, вдруг кто не знает: Великобритания перешла от когнатической примогенитуры к абсолютной только в 2013 году. В 2013 году, Карл! Практически в наше время. Это означает, в частности, что даже если бы принцесса Анна (1950) родилась раньше принца Чарльза (1948) и была бы старшим ребёнком королевы Елизаветы II, то после смерти королевы в 2022 году на британский престол всё равно взошёл бы Чарльз, король Карл III. А вот уже Шарлотта, внучка Карла III, родившаяся в 2015, т.е. после принятия нового Акта о престолонаследии, имеет преимущество перед своим младшим братом Луи.)
Но нет! Куда там. Рейнира остаётся наследницей престола. Почему? А нипочему! Потому что так решил её отец-король. А почему он так решил? ХЗ. Решил, и всё. Вопросы? В искусственном “Средневековье” Мартина возможно и такое, да ещё и не такое.
Смотрим дальше. Король Визерис при смерти. Ежу понятно, что, как только он умрёт, будет схватка за трон между партиями Рейниры и Эйгона, старшего сына короля, уже подростка, готового надеть корону. И что же делает Рейнира, эта отважная и умная женщина, как нам её всё время представляют? Отбывает из столицы, оставляя умирающего отца-короля в полной власти враждебной ей партии.* Ежу понятно – а Рейнире нет! И никому из её окружения. На кону жизни Рейниры, её мужа и детей, судьба страны – но все выказывают феерическую беспечность. В Вестеросе совсем не водятся ежи? Только претенденты на премию Дарвина?
Можно ли такое переплюнуть? А легко! Послать ребёнка-принца одного глубокой ночью на драконе с важнейшей и сложнейшей дипломатической миссией. Не, ну а чо? Чего с ним может приключиться? Встретит принца понаглее и дракона покрупнее? О таком никто не думает, варианты не просчитывает. В мире Мартина вообще не принято задумываться о последствиях своих поступков.
Вы спросите: они там что, совсем того?
Да. Именно! Не Дом Дракона, а дурдом. В мире реального Средневековья поциенты этого дурдома не прожили бы и дня, но перед нами же мир фэнтези. Герои не рождались с задержками в умственном развитии, их такими сделал автор, чтобы угодить массовому читателю, как он его себе представляет. Чтобы читатель – а теперь и зритель – чувствовал себя и выше, и умнее, чтобы обсуждал глупые поступки глупых героев, и это создавало бы движуху вокруг книг, а с движухой приносило прибыль. Люди там серьёзные, творить истории – слишком мелко для них, они занимаются бизнесом и делают огромные гешефты.
PS. Моя главная героиня в аналогичной ситуации своей рукой убивает любимого отца-императора. Не ради власти. Нет! А потому что понимает: если этого не сделать самой и сейчас, он со дня на день всё равно умрёт, а окно возможностей спасти империю закроется, смертью императора воспользуются недруги, и будет страшная междоусобная война. Ум героини дерзкий и трезвый, это ум политика от Бога, не следующий за событиями, а создающий их, опережающий другие. В живой истории, в отличие от фэнтезийной, есть и иные мотивации поступков, кроме как жрать, трахаться и властвовать. Но в мире Мартина ни живой историей, ни подлинной политикой не пахнет, там, именно, нелепая и фэнтезийная “игра престолов”.
Ровно год назад на портале общественной инициативы “Креативная дипломатия” вышло моё большое (почти 60 тыс. знаков) эссе о Древнем Египте и его “мягкой силе”. Я полагаю его самой важной из моих работ за 2021 г. Это совсем не пересказ египетской истории, каковых пересказов и без меня видимо-невидимо; скорее, анализ и обзор событий и идей, причём многие из них звучат впервые, во всяком случае, в контексте soft power.
Казалось бы, зачем нам этот далёкий Египет, кому он здесь нужен: у нас самих такая турбулентность. Но именно в 2022 году, когда “мягкая сила” России, т.е. её привлекательность её образа в мире, испытывает наибольший кризис и неизбежно уступает место hard power, грубой, военной силе – именно теперь четырёхтысячелетний опыт Египта ещё полезнее и актуальнее для нас, чем прежде. Египетская цивилизация через такое проходила, и не раз. А русские и египтяне так похожи – прежде всего, терпением и верой в государство. Поэтому многие фрагмент этого текста читаются как написанные про нас здесь и сейчас. А также про нас будущих, если мы сумеем справиться со своими вызовами, как из века в век справлялись со своими египтяне.
Ровно год назад завершился конкурс рецензий и критических статей на книги в жанре фантастики “Фанткритик-2020”. Там, в частности, была представлена статья Артёма Гуларяна о моих новых книгах. Напомню, ранее он уже писал о них: в 2019 году это было предисловие к трёхтомнику “Наследники Рима”, а в 2020 – материал в сетевом журнале “Дегуста”. По сравнению с ними эта обзорная статья – наиболее ёмкая, содержательная и развёрнутая, почти 20 тыс. знаков.
По моим ощущениям, на настоящий момент она является наиболее ценным, наряду с рецензией Дмитрия Мартынова, среди всего, что было написано о “Божественном мире” за 20+ лет со времени выхода первых книг цикла. Некоторые принципиальные моменты, связанные с этой статьёй, я поясню отдельно, а сам текст статьи можно прочесть ниже в этом посте.
* Источник – конкурсная публикация в открытом доступе сети Facebook. Правда, там статья размещена под странным названием “Из чего строятся миры (Краткое пособие для начинающих демиургов)” – как и откуда оно взялось, я понятия не имею, могу лишь догадываться. Авторское название –
СХВАТКА ЗА ВЛАСТЬ И СВОБОДУ
Есть у гуманитариев один конёк. Они могут долго, вдумчиво и со вкусом конструировать собственные фантастические миры на базе того материала, который имеют под рукой. С оригинальной историей придуманного мира, его географическими картами, планами дворцов, храмов и подземелий, населяющими этот мир человеческими (и не очень) народами. Среди удачных примеров – миры, созданные Джоном Толкиным [7], Урсулой Ле Гуин [5] или Джорджем Мартином [6]. О детальной проработанности мира Арды к настоящему времени не написал только ленивый: подготовительные материалы и черновики превосходят по объему эпопею «Властелин колец». Детально проработан мир Земноморья. Джордж Мартин пока не закончил свою «Песнь льда и пламени», но читатели все еще надеются.
Из какого же материала создавали свои миры эти три писателя, двое из которых давно уже признаны классиками жанра, а третий близок к подобному признанию? Ответ прост и лежит на поверхности – из культуры западноевропейских народов, прежде всего из древнего и средневекового эпоса. Д.Р.Р.Толкин был филологом, блестящим лингвистом и лучшим знатоком англосаксонских легенд и сказаний. И строил на их основе свой мир Арды. Литературовед А.И.Мирер, писавший под псевдонимом «А.Зеркалов», прямо указывает, что основная фабула сюжета о Кольце – это борьба с Аттилой в V в., когда Европа первый раз за всю историю стояла на краю гибели [1]. С этим можно соглашаться или спорить, но с тем, что главные герои Толкина Гендальф и Арагорн – это преображенные волшебник Мерлин и король Артур – согласятся, я думаю, все. Блестящая же лингвистическая подготовка позволила ему создать для своего мира несколько языков: два языка эльфов, язык гномов, язык Северного Средиземья [1]. И каждому языку был придуман свой рунический алфавит. Таким образом, огромные пласты культуры были переосмыслены заново и послужили строительным материалом для нового мира. Остается преклониться перед титаническим трудом мастера.
С Урсулой Ле Гуин дело обстоит немного сложнее. Ее «Волшебник Земноморья» не имеет прямых соответствий в нашем прошлом. Это вызывает полемику о характере материала, который послужил основой для создания этого мира. Некоторые усматривают связь творчества Ле Гуин с теорией психоанализа, другие ссылаются на «Золотую ветвь» Джона Фрезера [5]. Но автор данной статьи после прочтения этой трилогии вынес личное убеждение, что речь идет об эпохе бронзы, точнее – об остающимся пока еще во многом загадочным Крито-Микенском мире. В придуманном мире знать может носить бархат и шелка и жить в средневековых замках, но бронзовый нож, кожаная куртка и ясеневый посох Геда, когда он уходит из дома, страх жителей острова Гонт перед землетрясениями и исключительная роль мореплавания в созданном Ле Гуин мире отсылают, на мой взгляд, к Эгейскому архипелагу II-I тысячелетия до н.э.
Джордж Мартин в этом отношении более понятен: его мир, напоминающий Позднее Средневековье, восходит к борьбе Йорков и Ланкастеров за английскую корону. К знаменитой войне Алой и Белой Розы, предопределившей развитие Англии по пути первоначального капиталистического накопления: старая знать перебила друг друга, а новые люди, занявшие освободившиеся места, были лишены средневековых «предрассудков» перед ростовщичеством…
В нашей литературе в последние годы появляются произведения, описывающие проработанные миры. Примером может служить цикл «Земля лишних» безвременно ушедшего от нас Андрея Круза. Этот мир имеет детально проработанную географию, свою собственную фауну и флору, напоминающую немного земной эоцен [4]. Но этот мир лишен истории. Герои Круза – эмигранты из нашего мира, осваивающие фронтир. Это новые люди на новой земле. А мир Толкина – историчен, и даже историоцентричен: его героям приходится развязывать узлы, завязанные в далеком прошлом, о котором мы, читатели, сами узнаем по мере развития сюжета.
Другой современный автор Роман Злотников пишет в жанре альтернативной истории. Его циклы «Царь Федор» [2] и «Генерал-адмирал» [3] являются детально прописанными историческими тайм-лайнами. Но это наш мир, мир России и ее соседей. Просто история этих стран пошла по иному пути.
Создать свой мир, принципиально альтернативный нашему и, вместе с тем, органично вырастающий из него, попытался Борис Толчинский в трилогии «Наследники Рима», которая входит в масштабный цикл «Божественный мир». Эта трилогия – романы «Нарбоннский вепрь» [8], «Боги выбирают сильных» [9], «Воскресшие и мстящие» [10] – на самом деле один большой роман в трех непохожих друг на друга частях. Описанный в этом произведении мир Аморийской империи – это не придуманный наново автором мир, подобный Средиземью, Вестеросу или Земноморью, это все-таки наша Земля. История, культура и геополитическая конфигурация этого мира частично совпадает с нашей, но в другой своей части представляет всей привычной нам реальности достаточно жесткую и радикальную противоположность.
Что же это за мир? Это современная Римская империя, которая не пала, а была выдавлена варварами из Европы в Северную Африку. Где восстала, как феникс из пепла, нашла новую волю к борьбе и новые силы для жизни, а с ними – и новые технологии, иные из которых кажутся фантастическими даже по сравнению с нашими, XXI века. То есть перед нами твёрдая научная фантастика и альтернативная история, имеющая с нашей общее прошлое, но где-то в эпоху Аттилы и Аэция свернувшая на другой путь. На момент действия книг в этом альтернативно-историческом мире развитые технологии сочетаются с классическим рабством, а утонченная культура античности – с догматической верой.
Pax Amoria – это и универсальное государство в том смысле, в котором его понимали римлянин Цицерон, поздние стоики или наш русский старец Филофей: государство со смешанным государственным устройством, идеальными законами и универсальным гражданством, являющееся по существу единственным НАСТОЯЩИМ государством, которому должны завидовать и подражать все остальные. Универсальное государство с идеальными, по мнению его устроителей, законами может существовать вечно и должно расшириться до границ обитаемой вселенной – Ойкумены. Или, по меньшей мере, поставить эту Ойкумену под свой неусыпный контроль.
И аморийцы по праву считают своё государство идеальным и универсальным: ведь во главе его стоит живой бог – император-фараон, глава светской и духовной власти, прямой потомок Фортуната, великого римлянина, воссоздавшего Империю в Африке после её крушения в Европе. Любопытно, что колоссальная хрустальная статуя этого самого Фортуната венчает Палатиум, главный императорский дворец столицы, внешне напоминающий ступенчатую пирамиду фараона Джосера в Саккаре, подобно тому как статуя Ленина венчала бы зиккурат Дворца Советов в Москве, если бы он был построен. (Вообще, многое из того, что у нас, в реальном мире, было лишь в проектах, в альтернативно-историческом, у Толчинского, давно реализовано: еще один пример – мост через Гибралтар из Африки в Европу.) Рядом, в Квиринальском дворце, заседает имперское правительство. Еще есть Сенат, собрание высшей знати, Народный дом, орган представительства плебеев, и даже Форум – все как в старом Риме. Подданные бога-императора делятся на патрисов и плебеев: первые – своеобразное дворянство, вторые – «рабочие и крестьяне», подчиняющееся большинство. В общем, чистой воды смешанное государственное устройство по Цицерону.
А скрепляется оно новой господствующей религией – аватарианством. Эта новая религия родилась не на пустом месте, наоборот, автор очень аккуратно выводит её из… удивительной, мистической и непохожей ни на какую другую веры древних египтян. Аватарианство – тот же египетский генотеизм в новом имперском обличии, где бог-демиург Птах, сотворивший мир словом, становится верховным Богом-Творцом, все остальные боги – его аватарами (воплощениями), а бог-император-фараон – их представителем в мире людей. Древнеегипетская религия, пережившая в Новой Римской империи новое возрождение, лежит в фундаменте аватарианства, но последнее также сочетает в себе иудейскую исступленность с римским прагматизмом. У аморийцев, как у иудеев, единственный Храм на вершине священной горы, и множество домов молений. Поклоняются они Творцу, двенадцати его посланцам-аватарам и богу-императору, а веруют в священность, истинность и справедливость своих законов и государственных установлений, то есть «божественного порядка». И называют этот свой порядок совершенно по-египетски – Маат. Порядку Маат противостоит хаос Асфет: пережившие родовую травму краха своей Первой (античной) империи, наследники Рима больше всего на свете боятся именно хаоса, слабости перед варварами и гибели цивилизации.
Неудивительно поэтому, что аватарианство – весьма непримиримая, в чем-то даже и тоталитарная религия. Это отличает ее от терпимой языческой веры древних римлян. Ни в республиканском, ни в имперском Риме не было конституции или теократии. А в альтернативном мире по Толчинскому они есть и представляют собой неразрывное единство, так что автор предъявляет его как отдельную модель «конституционной теократической монархии». Конституционные ограничения не дают диктаторам, военачальникам и просто проходимцам узурпировать власть (как нередко случалось в Древнем Риме), а теократия скрепляет государство и общество. Любой, кто усомнится в справедливости имперского Маат, «божественного порядка», рискует всем, и даже жизнью. Цивилизованные аморийцы готовы сжигать еретиков на кострах с не меньшим рвением, чем древние египтяне (этот способ казни именно они и придумали, их религия была очень материалистична: для комфортного существования душ – а их несколько – обязательно нужно было сохранить тело, отсюда обряд мумификации; принца, посмевшего поднять руку на отца, просто сожгли и развеяли, а создателям фильма «Мумия» двойка по истории).
Несмотря на это, из среды иереев-интеллектуалов появляются еретики и становятся наставниками свободолюбивых варваров, противников Империи. Казалось бы, таким героям нужно сочувствовать, и правда, поначалу им сочувствуешь, но в мире Толчинского всё намного сложнее, чем у Толкина или Лукаса: великие поборники свободы, равенства и братства, неправедно приговорённые имперскими властями к смерти как «приспешники Асфета», и на самом деле ведут себя как адепты хаоса, фанатики, готовые идти к своей священной цели по трупам миллионов ни в чём не повинных людей. Знакомо, правда? И главный герой, молодой галльский принц, затем герцог, поднявший бунт против Империи и когда-то спасший этих ересиархов от смерти, взрослея на своих ошибках, уже сам мечтает их убить… Но есть ли в этом «Божественном мире» настоящая свобода, если нужно вечно выбирать между хаосом и несвободой?
Этот человеческий конфликт причудливым образом накладывается на политический, на схватку у самых вершин власти. Дело в том, что Божественный император, которому все поклоняются, скорее царствует, чем правит. За него правит первый министр, называемый на древнеегипетский манер «чати». И вот за пост чати, за реальную власть, идет непрерывная, ожесточенная, публичная и подковерная, короче, самая разнообразная борьба между княжескими кланами потомков Фортуната. Причем за спинами публичных политиков скрываются всевозможные силы и группы влияния – высшая знать и служилое дворянство, старая военная верхушка, молодое офицерство, могущественное столичное чиновничество и набирающая силу плебейская олигархия, провинциальные архонты и изгои, мечтающие снова покорять олимпы, влиятельные интеллектуалы и «золотая молодёжь», воинствующий демос (скорее даже охлос, аристотелевская толпа) и тайное жречество из священной столицы, внушающее трепет всем вместе и каждому по отдельности. Ни в Египте, ни в Элладе, ни в Риме с их достаточно простым устройством правления не было такого политического многоголосия. Оно более характерно именно для наших нынешних времен или даже предстоящих. Но что вы хотели от автора, который, на минутку, одним из первых защитил у нас в стране диссертацию по политологии?
И чем дальше, тем больше обостряются и усложняются все эти конфликты. Прожжённые политики теряют контроль за ситуацией, их вечные интриги оборачиваются против них самих, наивные варвары сами поневоле становятся политиками, страсть и прагматизм переплетаются, а силы хаоса всё активнее выталкивают героев к их новым и неведомым ролям. Уже не две, а три или четыре стороны становятся врагами, друзьями, любовниками, союзниками, попутчиками, и все так или иначе – соучастниками нового грандиозного переустройства Ойкумены, которое в «Наследниках Рима» только намечается, а в продолжениях цикла обещает потрясти весь мир. Читателю впору делать ставки: кто победит в этой схватке за власть и свободу? И будет ли вообще он, победитель…
Нам это предстоит узнать из новых романов цикла, уже анонсированных Борисом Толчинским.
Итак, Борис Толчинский фактически описал иную, альтернативную Византию. В нашем мире Византия (а по правильному – Ромейская империя) тоже пережила античный Рим почти на тысячу лет. Но со временем она одряхлела, и ее куски расхватали арабы, венецианцы, генуэзцы, и в конце концов всеми землями ромеев завладели турки. Аморийская империя Толчинского, напротив, выстояла в бесконечных схватках с викингами, персами и другими варварами. Венецианцы и генуэзцы в этом мире просто не появились, арабы остались в Аравии, а турки кочуют в районе Алтая и стараются как можно реже привлекать к себе внимание Империи.
Ее особенная сила – в неожиданно открывшемся (или открытом, разработанном, автор тут намеренно сгущает тайну) источнике энергии, природа которой не до конца ясна даже обитателям самого Аморийского мира. В ответах на вопросы читателей сам Толчинский говорит, что ничего сверхъестественного в этой «новой» энергии нет: это внешняя радиация, космические лучи. Научившись улавливать их и поставив себе на службу, аморийцы строят самолеты, экранопланы, дирижабли и огромные военные корабли, работающие на этой энергии. У варваров нет ничего подобного, они по-прежнему сражаются мечами, арбалетами и копьями, ездят на конях и бывают счастливы, когда удается выставить против имперцев пушки. Это не говоря о совершенных средствах связи, похожих на наш интернет. Культурологически в мире Толчинского Европа и Африка как бы поменялись местами: потомки галлов, германцев и викингов застряли пусть и в Высоком, но все-таки Средневековье, и по отношению к ним цивилизованные аморийцы с другой стороны Средиземного моря успешно выступают как «регрессоры». Трудно не усмотреть в этом некую полемику с прогрессорами у Стругацких. Но и здесь не все так однозначно: решающее преимущество Империи, эта могучая энергия, становится ее же и проклятием. Так, если в нашей реальности экономика только зависит от углеводородов, то в альтернативном мире Pax Amoria на «божественной» энергии строится вообще всё – от технологий до идеологии. Если в столь слаженном и важном механизме что-то пойдет не так, надменным имперцам не позавидуешь! А ведь намеки на это считываются в каждом романе трилогии.
Свою империю Толчинский выстраивает, причудливо смешивая Древнеегипетскую и Античную культуру. Его патрисы одеваются по древнеегипетской моде, но свободно наизусть декламируют греческих и римских авторов на языке оригинала, и на том же языке делают комплименты или вставляют «шпильки» своему собеседнику. И даже плебеи у Толчинского знают Гомера и могут стать на сторону того оратора на Форуме, который к месту ввернул в свою речь классические стихи. Дворцы и общественные здания империи поражают варваров своим величием и монументальностью ничуть не меньше, чем древнеегипетские пирамиды на плато Гизы. При этом компоненты двух великих культур представляют собой гармоничное сочетание.
Но, несмотря на неоспоримые достоинства, путь книг Бориса Толчинского к читателю был довольно труден. Первые две книги – «Нарбоннский вепрь» и «Боги выбирают сильных» – вышли в 1999 году в издательстве ОЛМА-ПРЕСС, и этот опыт нельзя назвать удачным: произошло рассогласование, в торговую сеть эти книги, две части единого целого, поступили не вместе, а по отдельности. Помнится, сам автор этих строк затратил немало времени и сил на поиски, пока не приобрел второй том. В 2017 году наконец-то появился третий роман, «Воскресшие и мстящие», вся трилогия вышла в виде самиздатовского малотиражного издания, с ней познакомились ценители и давние поклонники (и то не все), но не широкая аудитория читателей.
В этом году романы трилогии наконец-то изданы в полном объеме и совершенно новой авторской редакции издательством Т8 RUGRAM. Кроме того, издание 2020 года оснащено, если так можно выразиться, «научным аппаратом», состоящим из краткой исторической экспозиции, вики-энциклопедии с основными сведениями о мире, таблицами, схемами и глоссарием. Издание также включает в себя два рассказа Бориса Толчинского, дополняющие историю созданного им мира, и большой раздел ответов автора на вопросы читателей. То есть весь мир Pax Amoria собран под этими тремя обложками.
Надеюсь, теперь читатели по достоинству оценят автора и созданный им мир.
Библиография
1. Зеркалов А. Три цвета Джона Толкина / Александр Зеркалов // Знание-сила. 1989. № 11. С.78-81.
2. Злотников Р.В. Царь Федор / Роман Валерьевич Злотников – М.: Альфа-книга, 2012. ‑ 892 с.
3. Злотников Р.В. Генерал-адмирал / Роман Валерьевич Злотников – М.: АСТ, 2014. – 880 с.
4. Круз А., Круз М. Земля лишних. Исход / Андрей Круз, Мария Круз – М.: Альфа-книга, 2009. ‑443 с.
5. Ле Гуин У. Волшебник Земноморья: Фантастические произведения / Урсула Ле Гуин – М.: ЗАО ЭКСМО-Пресс, 1999. – 560 с.
6. Мартин Дж. Игра престолов / Джордж Мартин – М.: АСТ, Ермак, 2004. – 784 с.
7. Толкин Д.Р.Р. Полная история Средиземья /Джон Рональд Руэл Толкин – М.; АСТ, Астрель, 2011. – 1264 с.
8. Толчинский Б.А. Нарбоннский вепрь / Борис Аркадьевич Толчинский. – М.: Т8 Издательские технологии / RUGRAM, 2020. – 416 с.
9. Толчинский Б.А. Боги выбирают сильных / Борис Аркадьевич Толчинский. – М.: Т8 Издательские технологии / RUGRAM, 2020. – 412 с.
10. Толчинский Б.А. Воскресшие и мстящие / Борис Аркадьевич Толчинский. – М.: Т8 Издательские технологии / RUGRAM, 2020. – 452 с.
На портале “Креативной дипломатии” появилась моя статья “Мягкая сила великих империй. Часть I. Египет” (ссылка ниже). Статья большая, почти 60 тыс. знаков, и то приходилось ужимать её: материала – на добрую книгу! Таков Египет, первая и величайшая из мировых цивилизаций, она прожила дольше, чем все другие, вместе взятые, и дала нам столько, сколько мы не можем себе представить, сами не догадываемся, что всё это наследие – среди нас, вокруг нас и внутри нас.
Интересна история появления этой работы. Понятно, как автор “Божественного мира”, я не мог пройти мимо Египта, без него бы не было ни одной из моих книг. Казалось бы, давно и глубоко в этой теме, не как египтолог, а именно как политолог и писатель. Но прежде я не рассматривал великую цивилизацию на Ниле в контексте “мягкой силы”.
Поэтому когда моя коллега Наталья Бурлинова, руководитель “Креативной дипломатии”, предложила мне поработать в этом направлении, я сначала удивился, а потом с радостью согласился. НПО “Креативная дипломатия” для меня лучший пример того, какой может и должна быть неправительственная организация в России. Слежу за её деятельностью с момента основания и поддерживаю все усилия по продвижению достойного образа нашей страны средствами “мягкой силы”.
Итак, работая над этой темой, я снова погрузился в мир Древнего Египта и заново прошёл все 4000 лет его истории, если считать с объединения страны до арабо-мусульманского завоевания. И заново перелопатил множество источников, только книг – десятка два, в конце концов, сам потерял им счёт. Всё было на пользу, добавляло понимания и раскрывало образы Египта в новых многозначных сочетаниях.
К сожалению, моя работа затянулась из-за жизненных проблем, которые начались ещё в 2019 году, привели к кризису в конце 2020-го и дают о себе знать до сих пор. Но всё же я эту работу завершил (иначе и быть не могло), сам считаю её важнейшей для себя в 2021 году. Надеюсь, она будет иметь продолжение.
Так что читайте, обсуждайте и передавайте дальше. Это нужно и важно не для тех египтян, которые давно стали частью истории, а для нас самих. В подтверждение – небольшой фрагмент статьи:
=====
История фараона Эхнатона показывает нам, что «мягкая сила» великой державы эффективна тогда и только тогда, когда её питает внутреннее единство. В стране, разобщённой смутой, с властью, которая подрывает основы своей легитимности и приносит политический реализм в жертву романтическим иллюзиям, «мягкая сила» приобретает отрицательный вектор. Страна, допустившая смуту, перестаёт быть понятной окружающим, и чем сильнее в прошлом было почтение к ней, тем сильнее начинают её презирать, как изменившую самой себе, тому лучшему, что было в ней. Ей перестают верить, её образ теряет привлекательность, она больше не может добиваться своих целей ненасильственными методами – а для того, чтобы прибегать к насильственным, к «жёсткой силе», у неё уже не хватает ресурсов. И даже когда ресурсы есть, возникают проблемы с мотивацией и верой.
=====
Благодарю Марину Чагину, главного редактора портала, за конструктивное сотрудничество и вдумчивое отношение к материалу.
О том, как НЕ надо писать исторические произведения, на примере романа “Циркачка на троне”, впервые вышедшего в 1952 году и переведённого на русский язык в 2002-м. Призываю феминисток и всех неравнодушных на голову автора, Гарольда Лэмба, ныне покойного, но при жизни выдававшего себя за историка и писателя.
На скриншоте выше – абзац из этого произведения, здесь говорится об обстоятельствах гибели королевы остготов Амаласунты. Но что мы видим? Мы видим сразу ЧЕТЫРЕ грубейшие ошибки, непозволительные для писателя-историка.
Во-первых, автор объявляет “взбалмошной” женщину, которая в течение 8 лет удерживала власть над Италией, в сложнейших обстоятельствах управляя молодым государством северных варваров, не привыкших к женскому правлению; её политические таланты признавали все; беда остготской королевы заключалась не в воображаемой “взбалмошности”, а в том, что эти обстоятельства всё же оказались сильнее её талантов.
Во-вторых, автору мало уязвить одну Амаласунту – он обобщает, объявляя “взбалмошность” чертой всех женщин. Интересно, Хатшепсут тоже была взбалмошной? Нефертити? Семирамис? Клеопатра? Ливия, жена Августа? Елена, мать Константина? Галла Плацидия? Та же Феодора? Лэмб всерьёз полагает, что великий, мудрый, проницательный Юстиниан, как никто умевший разбираться в людях, сделал бы взбалмошную женщину своей женой и соправительницей? Конечно, заведомый вздор.
Далее, в-третьих, автор исторического (!) произведения об эпохе Юстининиана не знает, что Амал (Амалы, Амалунги) – не имя человека, а династия остготских королей. “Философа”, убийцу и преемника Амаласунты на остготском троне, звали Теодат (Теодахад).
Наконец, в четвёртых: автор, очевидно, полагает, что важнейшие политические решения принимаются под настроение, а не в силу обстоятельств. Это просто глупость, совершенное непонимание истории. На самом деле Амаласунта – в отличие, к слову, от своих преемников-мужчин, Теодахада и Витигеса – и не собиралась убегать в Константинополь. Она, верная дочь и единственная наследница Теодориха Великого, верила в свою способность удержаться у власти. Сделать это в тех обстоятельствах можно было только выйдя замуж, дав остготам короля, а для себя сохранив реальную власть. Амаласунта выбрала “философа” Теодахада, который был одержим своими собственными страстями, и у него были свои обстоятельства, в силу которых он и счёл за лучшее освободиться навсегда от дочери Теодориха. Ошибка? Да, ошибка, ставшая для королевы роковой. Но это политическая ошибка, ошибка не женщины, но политика. Не факт, что, сделав иной выбор, Амаласунта сумела бы спасти себя и трон. Там был отчаянный цугцванг, когда любой из выходов плох и ещё хуже. Она могла бы спастись, если бы была… мужчиной. Или если бы имперские войска прибыли в Италию чуть раньше. Если бы… и тут мы закономерно обращаемся к альтернативной истории.
В “Сарантийской мозаике” Гая Гэвриела Кея Амаласунта, дочь Теодориха Великого, королева остготов, выведена под именем Гизеллы, царицы антов, дочери великого царя Гилдриха. И, в отличие от РИ, в АИ Кея царица Гизелла спасается в Сарантии (~ Константинополе), а потом сама становится императрицей и присоединяет Батиару (~ Италию) к владениям Империи. Так Кею удаётся избежать ужасной, изнурительной и разорительной войны, которая в нашей исторической реальности продолжалась почти 20 лет после гибели Амаласунты. Я не могу сказать, что такой альтернативный хэппи-энд очень убедителен именно для историка и политолога, но, с точки зрения читателя, он выписан великолепно и выглядит вполне реалистично.
В моих “Наследниках Рима” Амаласунта послужила основным прототипом для Кримхильды, дочери Круна, герцога Нарбоннской Галлии. Причём моя героиня больше соответствует образу взбалмошной женщины, совершенно неподготовленной для власти, какой Амаласунту зря рисует Лэмб. После смерти отца Кримхильда пытается удержать нарбоннский трон, но стихия мятежа сметает её. Потом приходит легион Милиссина (~ Велизария) и силой возвращает ей герцогство. Увы, Кримхильда – не Амаласунта, тем более, не Гизелла, у неё нет политических талантов, она не умеет править государством. Поняв это, наконец, имперцы сами убирают её и вручают трон её брату, недавнему мятежнику Варгу. А Кримхильду забирают в Темисию (~ Константинополь), где она принимает имя Ксения, что значит “гостья”, начинает новую жизнь и даёт себе клятву мести; да, она ещё сыграет свою роль.
Итак, Амаласунта – прекрасный исторический образ с трагической судьбой, образ, вдохновляющий не одно поколение историков и писателей. Но воспринимать его нужно адекватно, грамотно и достоверно. Иначе будет только стыд и срам, как получается у Лэмба.
Опубликованная неделю назад статья к 500-летию мирового доминирования Запада оказалась самой популярной и востребованной за 30 лет моей работы в качестве политического публициста (если не считать материалы в центральной прессе первой половины 90-х, которая тогда выходила миллионными тиражами). Более двухсот комментариев на сайте “Взгляда”, десятки перепостов и даже видеоролик на ютуб-канале с сотней тысяч подписчиков. Это заслуга не моя, а самой темы, в которой так тесно сплетаются прошлое, настоящее и будущее. Говоря о об окружающей реальности, люди хотят понимать, откуда она появилась, как мир к этому пришёл, кто виноват и что теперь делать.
Изначально текст был вдвое больше. Он содержал обширную историческую часть, но её пришлось ужать в силу требований формата. Полный текст статьи можно прочесть здесь, на моём авторском сайте, публикую его с согласия редакции.
КАК НАЧИНАЛИСЬ И ЧЕМ ОБЕРНУЛИСЬ 500 ЛЕТ ДОМИНИРОВАНИЯ ЗАПАДА
Министр иностранных дел России С.В.Лавров неоднократно подчёркивал, что пять столетий доминирования «так называемого коллективного Запада» подходят к концу. Актуальный календарь истории даёт возможность разобраться, как начиналось это доминирование, чем обернулось и почему для нас, живущих на излёте этой эпохи, так важно преодолеть её, чтобы идти вперёд. 13 августа 1521 года – день, который мы с уверенностью можем назвать началом этой 500-летней исторической эпохи.
В тот самый день завершился штурм Теночтитлана, столицы империи ацтеков, отрядом испанских конкистадоров под предводительством Эрнана Кортеса. История этой кампании потрясает воображение и кажется ожившей сказкой – но сказкой кровавой, тёмным фэнтези наяву, в сравнении с которым знаменитая «Игра престолов», и где герои Запада несли невежественным массам свет цивилизации, не спрашивая их согласия, ступая через миллионы трупов.
Теночтитлан был красивейшим городом, а правитель ацтеков Монтесума II –богатейшим из монархов мира. При Монтесуме в Теночтитлане проживали, по различным данным, от трёхсот тысяч до миллиона человек, то есть больше, чем в тогдашних Париже, Риме, Лондоне, Севилье, Лиссабоне, Праге, вместе взятых. Подданными Монтесумы были 15 миллионов человек, включая племена, которые признавали господство ацтеков. Их империя занимала территорию втрое больше самой Испании.
И вся эта великая империя буквально за два года (1519-1521) рухнула к ногам конкистадоров! Несколько сот испанцев одержали полную победу над сотнями тысяч воинов-ацтеков. Последний император Куаутемок попал в плен к Кортесу и был запытан до смерти, Теночтитлан – захвачен и разрушен. Сейчас на месте бывшей ацтекской столицы – Мехико, столица Мексики, Куаутемок – национальный герой страны.
Как же испанцам это удалось? И как вообще они оказались у стен Теночтитлана, так далеко от родины, на другом конце Земли? Что их туда привело?
Чтобы получить ответы на все эти вопросы, нам стоит вернуться из Старого Света в Новый, из Мексики – в Испанию, из 1521 года – на четверть века назад.
В то время Испанией правили два самых выдающихся монарха в её истории – Изабелла, королева Кастилии, и её супруг Фердинанд, король Арагона. В 1492 году, когда Колумб открыл Америку, Изабелла и Фердинанд завершили Реконкисту, отвоевание пиренейских земель, занятых ещё в VIII веке арабами-магометанами. Только-только обосновавшись в Альгамбре, столице бывшего Гранадского эмирата, супруги-соправители выпустили эдикт, который предписывал всем евреям либо креститься, либо покинуть пределы владений Кастилии и Арагона. Нет, монархи не были антисемитами, наоборот, сами активно сотрудничали с евреями, а те помогали им закрепиться у власти. Но Изабелла и Фердинанд были политиками-реалистами, суровыми прагматиками и, вместе с тем, убеждёнными адептами католической веры. Чуть позже судьбу евреев разделили мавры. Воссоздав единую страну, католические короли желали править единым и сплочённым католическим народом; в ту эпоху народы сплачивала не этническая принадлежность, а религиозная вера.
Тогда же из Америки вернулся генуэзец Христофор Колумб, посланный королевой Изабеллой на поиски пути в Индию. Он сам ещё не знал, что открыл портал в ад, а знал бы – десять раз подумал бы: стоит ли?.. История любит играть в чёрный юмор: начавшись с Америки, ровно четыре столетия спустя Испанская империя и закончится падением Филиппин, которые приберут к рукам молодые и алчные США.
Но во времена Колумба никаких «Соединённых Штатов» не было даже в проекте. Зато он привёз Изабелле настоящих туземцев (которых по ошибке назвал индейцами), а главное – золото. И сообщил, что там, где он это золото добыл, можно взять ещё и ещё. И ещё!
В 1503 году королева Изабелла умерла, а её супруг Фердинанд не пользовался доверием кастильской знати, которая считала арагонского короля «чужаком». Всё изменилось после его смерти в 1516 году. Королём Кастилии и Арагона стал внук Изабеллы и Фердинанда Карлос, он же Карл V Габсбург, пожалуй, самый знаменитый в мировой истории человек по имени Карл (возможно, после Карла Маркса, но это не точно). Карл V не обладал политическим гением бабки и деда, но у него был государственный ум, а ещё им владели колоссальные амбиции. Он мечтал стать повелителем мира – и почти стал им. Много лет спустя Карл скажет: «Над моей империей никогда не заходит солнце». В XIX веке эту фразу присвоят английские колонизаторы, но ни до, ни после Карла V не было такого монарха, который бы единолично правил столькими народами.
По праву наследования, а также в результате войн и политических союзов Карл получил во владение огромные территории в Европе. В 1519 он также стал императором «Священной Римской империи», разнородного государственного образования, которое включало множество германских, центрально- и южноевропейских территорий, претендуя на роль единственной наследницы Древнего Рима. В Европе доминирование Карла V было безусловным, всерьёз ему противостоял один лишь французский король, но всякий раз неудачно. Англия в те времена сидела тихо, а Москва, незадолго до того сбросившая иго Золотой Орды, только-только поднималась и в большой европейской политике почти не участвовала.
Чтобы удержать и укрепить господство над Европой и финансировать свои многочисленные кампании, Карл V отчаянно нуждался в деньгах. Но его положение в глазах испанцев осложнялось двумя обстоятельствами. Во-первых, Карл родился во Фландрии (современной Бельгии), там же провёл детство и юность, испанских нравов не знал, с гордым кастильским дворянством обращаться не умел, об авторитете королевы Изабеллы не мог и мечтать. Во-вторых, он присвоил престол Кастилии через голову своей матери Хуаны, дочери и законной наследницы Изабеллы. Королеву Хуану объявили «Безумной» (с тем она и осталась в истории) и добровольно-принудительно переселили в монастырь; это решение, как бы мы сейчас сказали, было непопулярным и многим в стране не понравилось. Итак, чтобы исправить своё королевское реноме в глазах испанских подданных, молодому Карлу требовалось чудо. Другое чудо требовалось для того, чтобы найти деньги для первого.
Тем временем по пыльным дорогам Кастилии и Арагона скитались тысячи хитроумных (и не очень) идальго, которые умели только воевать, но воевали лучше, чем кто-либо в тогдашней Европе. Это была взрывоопасная смесь пассионарности и неустроенности. Реконкиста закончилась, воевать оказалось не с кем, тысячи сорвиголов остались не у дел, без земли и без богатств. Крамольный же вопрос, а не пойти ли вам работать, прозвучать не мог, так как это было оскорбительно для чести благородного идальго и могло закончится смертью любого из глупцов, кто бы его решился такое спросить. После изгнания евреев и морисков, игравших огромную роль в торговле, ремеслах и науках, горячие испанские идальго также не горели желанием брать на себя эти «недостойные» дворян занятия. Иное дело, грабить караваны: это было более престижно, но отнюдь не богоугодно, и всерьёз вредило королевской казне.
Решение нашлось само собой, причём король его активно поддержал. Сотни, а затем и тысячи пассионарных идальго отправились за океан по пути, проторенному Колумбом и другими первопроходцами. В Испании они оставляли нищету и безысходность, в Америке – Новой Испании – им грезились новые земли, которых уж точно хватит на всех, и невероятные богатства, которые придётся отвоёвывать, но это никого не пугало. А кроме того, конкистадоры, будучи верными сынами своей матери католической церкви, несли учение Христа отсталым и невежественным идолопоклонникам. Прибыв на место, они убеждались – а многие, к несчастью, на самих себе, – насколько дикие и кровожадные нравы царят у ацтеков: те практиковали человеческие жертвоприношения, вырывая сердца живых ещё людей, купаясь в их крови. И разве не долг доброго христианина перед Господом привести к Христу этих злосчастных дикарей?
Глядя из нашего времени, трудно сказать наверняка, какие мотивы превалировали среди конкистадоров, алчность или религиозное рвение. Но всё вместе сложилось удачно: люди, которым не хватило места в Старом Свете, обрели новые цели жизни в Новом, и были готовы любой ценой добиваться их достижения.
Для индейцев это означало катастрофу. У населявших Америку народов бытовало поверие, что однажды возвратится их верховный бог (обычно это был Кецалькоатль), он будет белокожим, с бородой, вооружён необыкновенным оружием, с ним явятся его помощники, такие же бледнолицые, как он, и множество других невиданных созданий. Поэтому когда Эрнан Кортес сотоварищи предстали перед ацтеками, те сразу же признали в них богов, спустившихся с небес. Индейцы прежде не видали лошадей и приняли всадников за единое создание, за этаких кентавров (если бы они знали, кто такие кентавры). А ружья, огненные трубки, и особенно пушки, способные убивать множество людей на расстоянии, совершенно деморализовали их. Потом, правда, туземцы поняли, что и новоявленных «богов» можно убить, что они такие же люди.
Но дело было сделано. Всё новые царства рушились к ногам конкистадоров, одно за другим туземные племена признавали власть короля Карла, и горы золота и серебра отправлялись за океан, Испанской короне. Неизвестные в Америке болезни, такие как оспа и корь, привезённые незваными гостями, массово косили туземцев, истребляя всякое сопротивление и высвобождая жизненное пространство для колонизаторов. Испанская колонизация расползалась по Америке, где-то соперничая с португальской, но чаще следуя далеко впереди. Земля была велика и обильна, и казалось, места хватит всем. Тордесильясский договор 1494 года разделил сферы влияния в Новом Свете, так будущая Бразилия стала португальской, а вся остальная часть Нового Света отошла к Испании.
«Эрнан Кортес со своими людьми завоевывает Мексику, Писарро – Перу, Нуньес де Бальбоа выходит к Тихому океану, а многие другие гибнут в сельве и тонут в забвении. И совсем немногие – старые, покрытые шрамами – возвращаются в свои деревни богачами; но большая их часть остаётся там, на дне рек, в залитых кровью храмах, в забытых и заросших могилах. А те, кто не пал от руки своих же товарищей, кончают жизнь на плахе – из-за того, что восстали против вице-короля, из-за того, что поступили по-своему, из-за заносчивости, из-за амбиций. Или же, покорив целые империи, кончают свой путь на паперти, прося милостыню, в то время как на открытые ценой их крови и с риском для их жизни земли тучей паразитов слетаются из Испании королевские чиновники, сборщики налогов, священники, эксплуататоры недр и земель: ястребы кинулись на добычу с твердым намерением прибрать всё это добро к рукам».
Так пишет в своей «Истории Испании» знаменитый романист Артуро Перес-Реверте.
К горечи победителей, новые плодородные земли и горы награбленных в Америке богатств не принесли им ни счастья, ни процветания, и миллионы уничтоженных туземцев не открыли врата в рай. История, как было сказано, любит зло шутить со своими героями и антигероями, тем более, это обычно одни и те лица. Под конец жизни Карл V, король и император, повелитель половины мира, безумно уставший и измученный 40 годами борьбы за власть над обитаемым миром, добровольно отрёкся от всех принадлежащих ему тронов и отправился в монастырь. Где и умер спустя три года после своей матери королевы Хуаны (1558). В Испании ему наследовал сын, Филипп II, король-бюрократ, мрачный, нелюдимый затворник, не обладавший ни политическим гением Изабеллы и Фердинанда, ни государственным умом Карла.
И ещё 40 лет правления Филиппа II Испания, питаемая богатствами Нового Света, царила над Европой, а по Европе уже в полный рост шагала Реформация. Филипп же возомнил себя воинствующим рыцарем Контрреформации. И все заокеанские богатства спускал на политические авантюры, на войны с протестантской Англией и восставшими Нидерландами, а также на бесчисленные резиденции двора и знати. Всё оказалось зря. Он так и умер, не добившись своих целей.
Но пример Филиппа II оказался заразителен ещё на три столетия вперёд. Менялись на испанском троне Филиппы и Карлы (среди них затесались даже два Фердинанда и одна Изабелла), приходили и уходили временщики и фавориты, министры и диктаторы, регенты и генералы – но порядок оставался неизменным. Испанская элита поняла, что можно не работать и не развивать страну, а жить за счёт награбленных в колониях богатств. Так и жила, пока не профукала и богатства, и колонии, да и саму страну. Держава, которая в XVI веке правила миром, встретила XX век без гроша за душой. И весь это век воевала с самой собой, заново училась жить и работать.
Англичане повели себя умнее. Они устремились в Америку на полтора столетия позже испанцев. Но Америка была огромна, места всё ещё хватало всем. Подобно испанцам, англичане плыли в Новый Свет, спасаясь от нищеты и безысходности, питая надежду на лучшую жизнь. В 1640-х годах в Англии была гражданская война, и по её итогам королю-тирану Карлу I Стюарту отрубили голову. Потом была республика и диктатура Кромвеля, случилась Реставрация, на трон вернулся Карл II, сын первого, а другой сын, Яков II, пытался утвердить католицизм, но был низложен «Славной революцией» (1688).
Здесь мы встречаем главное отличие английской колонизации Америки от испанской. Все конкистадоры были верными слугами короля, сынами церкви, и все земли, завоёванные ими, от самого начала Испанской империи до самого её конца считались владениями короны, впрямую управлялись из Мадрида. Англичане же были не воинами-конкистадорами, а переселенцами, представлявшими самих себя. В Новом Свете они становились собственниками и получали право на представительство в местных политических собраниях. Пройдёт ещё сто лет, и этот образ жизни оформится в девиз, зажёгший Американскую революцию: «Нет налогам без представительства».
Другое важное отличие: если испанцы быстро, ещё при Карле V, согласились с тем, что индейцы тоже люди, и относиться к ним нужно по-человечески, по-христиански, стараясь обращать их в католическую веру, то английские переселенцы, ставшие американцами, индейцев просто убивали. В Центральной и Южной Америке, куда пришли испанские завоеватели, туземцы погибали от неведомых болезней, но никто нарочно их не заражал.
А в Северной Америке переселенцы сознательно подбрасывали индейцам заражённые оспой одеяла и одежду. Так они отвоёвывали себе «жизненное пространство» в чужой, необъятной стране, которую алчно присвоили, даже не особо маскируясь верой; папы римского над ними не было, и вели их не священники, а богачи, собственники земли.
Усилившись настолько, чтобы заставить считаться с собой все державы Европы, США в конечном счёте сами стали Западом – и возглавили его.
Колонизация «отсталых территорий», которая в XVIII веке была только трендом, в XIX-м стала мейнстримом. Величие государства определялось тем, сколько у него колоний и как много сокровищ оно способно выкачать из них, чтобы обеспечить себе процветание. Великая английская промышленная революция была бы невозможна без жестокой эксплуатации Индии, которую сами англичане беззастенчиво называли «жемчужиной в короне Британской империи». Все монархи от Виктории, «бабушки Европы», до Георга VI, отца нынешней королевы Елизаветы II, считались императорами Индии. В целом их империя была самой большой из когда-либо существовавших в мировой истории. За англичанами с большим отрывом следовали французы, голландцы, те же самые испанцы и португальцы, даже бельгийцы.
Леопольд II, король-маклер, путём махинаций сделал Бельгийское Конго своим личным владением. При его правлении коренные жители страны подвергались такой чудовищной эксплуатации, что погибали миллионами в год. И это был первый документально подтверждённый геноцид в истории, он потряс и возмутил мировую общественность даже в те далеко не вегетарианские времена. Леопольду II пришлось передать Бельгийское Конго в собственность государства. Но за преступления против человечности Леопольда никто не судил, он остался королём и умер на бельгийском троне.
Второй Германский рейх, появившийся на карте мира только в конце XIX века, опоздал к разделу мирового пирога. Но тут же, устами будущего рейхсканцлера Бернгарда Бюлова, заявил имперские претензии на «место под солнцем». Чтобы получить свою долю колоний, рейх посылал в Южную Африку войска, которые истребляли местное население целыми племенами (геноцид гереро и готтентотов). Провожая войска в другую часть света, в Китай, кайзер Вильгельм II напутствовал своих солдат: «Действуйте вашим оружием так, чтобы и через тысячу лет ни один китаец не осмелился косо взглянуть на немца». Из тысячи обещанных Вильгельмом лет прошли чуть больше ста, но что бы теперь сказал он, глядя на современный Китай? ВВП Китая в пять раз больше ВВП Германии.
В 1914 году неистощимая страсть европейских держав к мировому господству приведёт их к Великой войне, к Первой мировой, затем и ко Второй.
Подведём итоги. Ровно 500 лет назад падением Теночтитлана началась эпоха доминирования «коллективного Запада». За первым миллионом её жертв, погибших в джунглях Мексики, последовали новые и новые повсюду в мире, их невозможно подсчитать. Везде, где ступала нога европейца (а затем и американца), лилась кровь, уничтожались племена и народы, а их национальные богатства становились добычей жестоких колонизаторов. Кому-то эти богатства не пошли впрок, как испанцам, а кто-то, как англичане, сумел выгодно распорядиться ими. Так или иначе, без этих награбленных по всему миру богатств Запад не стал бы тем Западом, «который мы знаем и любим». Воинствующие адепты колониализма мечтают вернуть нам XIX век и его нравы, превозносят «блага цивилизации», принесённые Западом в Азию и Африку, а если и осуждают Запад, то лишь за «сдачу позиций», за уход из колоний, новые власти которых до сих пор не в состоянии наладить нормальную жизнь в своих странах.
Но это аргумент не «за», а «против» Запада: чего стоит такая цивилизация, которая для своего утверждения на новых землях нуждается в постоянном присмотре иностранных хозяев? Как можно одной рукой голосовать за демократию и либерализм, а другой проводить черту между «цивилизованными» народами и якобы «отсталыми», делить людей на первый и все прочие сорта? Может быть, проблема в другом? В том, что ценности и идеалы, навязанные «коллективным Западом» в 500-летнюю эпоху его доминирования, не приживаются в странах с иной, незападной культурой? Может быть, если самоназначенные прогрессоры действительно желают этим странам, то лучше дать им жить как они сами хотят, без всех этих «демократических и либеральных ценностей», которые стали уже профанацией и на самом Западе, а за его пределами всё чаще выступают лишь как инструменты контроля над непокорными народами? И, может быть, не будь этих 500 лет доминирования, Западная Европа так и осталась бы захолустьем Ойкумены, каким она была в эпоху Римской империи, а цивилизации Средиземноморья, Востока и Юга ещё сильнее поднялись бы сами, без насильственной колонизации? Мы жили бы сегодня в ином мире, неизвестно, лучше ли, но, без сомнения, честнее и справедливее.
Так или иначе, эпоха доминирования «коллективного Запада» завершается на наших глазах. В его поступках больше нет победительной силы. Там, куда он вмешивается со своим уставом, возникает хаос. Последние примеры у всех на слуху: Ирак, Ливия, Афганистан. Действуя как слон в посудной лавке, Запад создаёт своим присутствием сразу две проблемы: первую – когда он входит, свергая стабильные национальные режимы, а вторую – когда выходит, оставляя выжженное поле, открывая дорогу к власти экстремистам.
Запад не хочет, но вынужден уходить отовсюду, где он пытался наводить свои порядки, но не смог. Сегодня Запад уже не тот, каким был при Карле V или Вудро Вильсоне, или даже Рональде Рейгане. В идейном плане «коллективному Западу» нечего предложить миру, кроме старых, обветшавших вильсоновских мантр, которые теперь мало кого убеждают и в которые он уже не верит сам. У конкистадоров Эрнана Кортеса, у повстанцев Джорджа Вашингтона, у колонизаторов Сесила Родса и у многих-многих, кто олицетворял «коллективный Запад» в прежние времена, был свой «образ будущего», тот Сияющий Город на Холме, куда он, «коллективный Запад», искусно завлекал народы мира. Но этот яркий образ растворился в Black Lives Matters, ЛГБТ и «новой этике». COVID-19 нанёс по Граду-на-Холме новый сокрушительный удар, показав всю неспособность «коллективного Запада» в одиночку противостоять реальным вызовам и угрозам цивилизации. Выяснилось, что «авторитарные» страны, такие как Китай, лучше справляются с ковидом, нежели «мировые демократии», чьи политики больше озабочены очередными выборами.
13 августа 1521 года, день падения Теночтитлана, можно считать символическим началом 500-летней эпохи доминирования Запада. На самом деле, как видим, это был долгий, растянувшийся на десятилетия и даже на столетия процесс. Так и завершение эпохи не случится в один день. В обозримом будущем «коллективный Запад» никуда не денется, он не развалится, он всё ещё очень силён, владеет передовыми технологиями, его питают сильные умы, и сам западный образ жизни остаётся привлекательным для значительной части человечества. С Западом придётся иметь дело, сообща решать возникшие проблемы. Так постепенно будет возрождаться тот конкурентный и многополярный мир, который с античных времён является лучшим, самым естественным и продуктивным состоянием человечества. Именно об этом говорит «коллективному Западу» российское руководство. Услышит ли? Скорее да, чем нет. Стоит на это надеяться.
Борис Толчинский, кандидат политических наук, писатель, публицист
Как вы знаете, я неоднократно сетовал на отсутствие профессиональных критических рецензий цикла “Божественный мир”, который был, остаётся и останется главным трудом моей жизни.
Профессиональная критика важна для понимания того, что он собой представляет, и адекватного ориентирования аудитории – читателей, издателей, критиков, прессы, etc., в конечном счёте, для выживания книг и автора. Книги могут быть сколь угодно “широко известными в узких кругах”, даже считаться классикой жанра, – например, на старом ФАИ такое их определение звучало неоднократно, – но если о них не пишут, не говорят, не обсуждают с разных точек зрения, то их всё равно что не существует. В нашем информационном мире живо только то, что на слуху, что обсуждают массы и авторитетные источники.
Получается замкнутый круг: рецензий нет, потому что автор и книги малоизвестны, а они малоизвестны, потому что нет таких рецензий, которые могли бы рассказать о них заинтересованной аудитории.
За 22 года после первых изданий книг цикла многие заявляли намерения выступить с подобными рецензиями, но всегда что-то мешало. И субъективные факторы, и объективные. Один коллега, человек очень опытный в таких делах и понимающий, два года назад объяснял мне: “Что же вы хотите? Рецензировать ваш капитальный труд не так легко! Чтобы сделать это на уровне, нужно быть профи, и не в одной области, а в нескольких. Много ли у нас таких профи в литературной сфере? Вы ждёте критику? Но чем больше будут вчитываться, тем меньше желания будет вас критиковать“.
Есть множество частных отзывов, их авторы – от студентов до академиков, от программистов до музыкантов, от старых друзей-фидошников до молодых и совершенно неизвестных мне читателей, etc. Есть большая читательская рецензия 2018 года от Елены Панич, которая в то время работала главным редактором портала “Византийский ковчег”. Есть целых три рецензии доцента Артёма Гуларяна (первая в книге, вторая на сайте), историка и фантастиковеда, причём его третья статья, наиболее объёмная и содержательная, получив “серебро” на конкурсе “Фанткритик-2020” (она взяла бы “золото”, вне всякого сомнения, если бы фамилия рецензируемого автора была другая, не Толчинский), до сих пор не опубликована; все три текста Гуларяна обзорные, т.е. они не столько рецензируют сами книги, сколько знакомят с ними читателей. Есть развёрнутый отзыв профессора Дмитрия Володихина, историка и писателя, с ёмкими и точными оценками моей работы, но и этот отзыв, хотя бы в силу своего объёма, не является полноценной критической рецензией.
И, наконец, такая профессиональная критическая рецензия появилась. Её написал Дмитрий Мартынов, профессор, доктор исторических наук, член Российского общества интеллектуальной истории, ведущий участник русской Википедии и вместе с тем – большой любитель серьёзной фантастики (редкое, увы, в наши дни сочетание).
Рецензия опубликована в “Учёных записках Казанского университета”, по этой ссылке можно открыть карточку статьи и скачать PDF-файл с полным текстом (скриншоты ниже в конце поста).
Из самой рецензии я узнал, что её автор впервые познакомился с “Божественным миром” ещё на третьем курсе университета. А уже в 2020 году, когда вышли новые книги, он прочитал всю трилогию “Наследники Рима” в третьей, финальной редакции, включая совершенно новый роман “Воскресшие и мстящие“, который ранее не издавался для широкой публики. И это правильно: как автор, я настаиваю, что читать нужно именно финальную редакцию 2020 года. Она есть канон. А две предыдущие (1999, 2017) теперь скорее апокрифы, они представляют чисто литературоведческий интерес. Если их когда-нибудь опубликуют в ПСС, я не удивлюсь! Но это всё же пройденный этап.
Итак, в статье “Античность, fiction, или о построении миров гуманитариями” Дмитрий Мартынов рецензирует три книги, в том числе мою. Рецензия не компаративная, а последовательная, так что все три части статьи вполне самостоятельны. Часть, посвящённая “Божественному миру”, занимает около пяти страниц, и я, с позволения рецензента и для удобства чтения, выкладываю её на свой авторский сайт, см. в разделе ОТЗЫВЫ (первая сверху), чуть позже сделаю отдельную страницу.
Разбирать саму рецензию я, разумеется, не буду, но отмечу три принципиальных момента.
Во-первых, необычайную внимательность рецензента при работе с источником. До проф. Мартынова я не встречал читателя, который бы так вдумчиво и аккуратно исследовал мир романа-трилогии, исторические обстоятельства, приведшие к описанным событиям, характеры и мотивации героев, и т.д. Причём сам роман – это важно! – он рассматривает не изолированно, а в контексте моих статей, заметок и комментариев, посвящённых экосистеме “Божественного мира”. Романы – лишь её часть! В них вошло не всё, и если основываться только на романах, многое и важное останется за кадром.
Во-вторых, как автор, я всё же не могу согласиться с рядом соображений рецензента. Прежде всего, с отнесением моей работы к жанру фэнтези; на этот счёт имеется отдельная статья “7 причин, почему “Божественный мир” – НЕ фэнтези“, она доступна на сайте. Ещё – с предположением о том, будто “автор стремился представить Софию Юстину как своего рода главный положительный персонаж”. В “Божественном мире”, как и в нашем мире, в реальной истории и политике, – в отличие как раз от фэнтези, – нет ни положительных, ни отрицательных героев (известные нам исключения типа Гитлера – именно исключения, флуктуации истории). Все герои цикла неоднозначные, такими они задумывались, такими и получились. Положительные черты можно найти даже в Ульпинах, а отрицательных черт немало в Варге и Софии, героях первого плана. Был ли положительным героем Варг, когда велел привязать своего родного дядю верёвками к коням и так тащить, пока весь дух не выйдет из него? А была ли отрицательной героиней София, когда, ценой своей карьеры, спасала свободу и жизнь двум безумно влюблённым? То, как люди проявляют себя на разных этапах своей жизни и в различных обстоятельствах, часто зависит не от них самих, а именно от этих обстоятельств и от окружающей среды (тут нужен отдельный большой разговор).
В-третьих, рецензия профессора Мартынова определяет трилогию как “учёный роман“. Да, об этом китайском термине я слышал, но он оставался где-то на периферии моего внимания, и мне не приходило в голову применять его к своему труду. Но теперь я понимаю, что этот ёмкий термин ещё и самый адекватный. “Наследники Рима” учёный роман не в том смысле, что он только для учёных или же написан как-то по-учёному, – нет, совсем нет, и рецензент это отдельно отмечает, – а в том, что рассказывает о сложных, неоднозначных вещах понятным языком художественной литературы, языком живой фантастики.
Итак, рецензия Дмитрия Мартынова – настоящий прорыв для “Божественного мира”. Как видите, автор не во всём согласен с рецензентом, но уровень самой рецензии вызывает уважение. Да, это как раз тот уровень, который был необходим. Теперь он достигнут. Нужно двигаться дальше, и я скоро покажу – куда.
