В соцсетях и на АТ я задавал вопрос, кого наши современники считают главным героем античности, чей образ определил лицо этой блистательной эпохи. Везде результаты похожи. По количеству упоминаний лидируют Цезарь и Август среди государственных деятелей, Аристотель и Платон среди мыслителей, Гомер среди сказителей. Как главные герои античности в соцсетях упоминаются также герои Троянской войны – Ахилл, Гектор, Одиссей. Называются имена императоров Рима – Траяна, Адриана, Марка Аврелия.
Однако, если вдуматься, Цезарь и все последующие римляне не могут определять лицо античной эпохи уже хотя бы потому, что не застали её начал, восхода и расцвета. Они появились на исторической арене, когда эта эпоха уже сформировалась. А значит, определить её лицо должен был кто-то до них. Кто-то в самом начале эпохи. Кто-то из греков. Но при этом, поскольку Рим вобрал в себя культуру Эллады и сделал её из полисной – имперской, распространив на всю подвластную империи Ойкумену, главный герой античной эпохи должен быть для римлян ещё более значим, чем для самих греков. Его образ должен объединять их всех – от Гомера до Цезаря и дальше, намного дальше во времени и пространстве, вплоть до самого конца античности, а через Византию – и до наших дней.
Имя моего фаворита не прозвучало ни на одной из площадок. Но чем больше я об этом думаю, чем глубже исследую античность и нравы людей этой потрясающей эпохи – тем больше убеждаюсь в справедливости своего выбора. Он напрашивается сам собой.
Кто же этот главный герой античности? Вы все его знаете. Кто меньше, кто больше, но знаете. А таким его видит нейросеть, и тут я с ней согласен:
Это царевич Эней, герой Троянской войны, сын Афродиты, богини любви и красоты, и смертного Анхиса. Во время войны Эней сражался за Трою, а когда город пал, был одним из немногих, кто спасся от головорезов Агамемнона.
Он также спасает своего престарелого отца, выносит его на плечах из пылающей Трои, и сына – Аскания (Юла). Креуса, дочь троянского царя Приама и царицы Гекубы, первая жена Энея, которую вы также видите на картине, погибает.
Подобно Одиссею, Эней со своими спутниками скитается по Средиземноморью, пока не оказывается в Италии, в области Лаций.
Сами римляне именно Энея считали прародителем своей цивилизации, предком их первого царя Ромула, основавшего Вечный город. Гай Юлий Цезарь возводил свой род к Юлу, сыну Энея. А через него – к самой Венере (Афродите). Другие патрицианские рода считали своими предками спутников Энея.
История Энея и его скитаний легла в основу эпической поэмы Публия Вергилия Марона “Энеида”.
Для Рима императорских времён эта книга, созданная, как мы сказали бы, по государственному заказу Октавиана Августа, стала важнейшей из “духовных скреп”. Без неё не было бы Рима, каким мы его знаем. Вергилий в “Энеиде” показал, что римляне – не самозванцы, не разбойники и не завоеватели – они потомки и наследники одного из величайших героев Трои, сына богини, любимца богов. Вы же понимаете, это совсем другое дело! Самая мощная легитимация из всех возможных в ту эпоху.
Согласно “Энеиде”, править миром – призвание Рима:
Ты же народами правь, о римлянин! Помни об этом!
Вот искусство твое: условия мира диктуя,
Всех побежденных щадить, войной смиряя надменных.
Героический образ Энея объединяет две великие культуры античности – Эллады и Рима. А в альтернативно-исторической реальности “Божественного мира” – даже четыре: ещё и древнеегипетскую, и финикийско-карфагенскую.
Вергилий рассказал историю трагической любви Энея и Элиссы (римлянам известной как Дидона), тирской царевны и царицы-основательницы Карфагена. Именно она дала на землях Карфагена приют троянскому изгнаннику, будущему прародителю римлян.
Повинуясь долгу и воле богов, Эней оставляет Элиссу, чтобы плыть дальше, в Италию, навстречу своей судьбе. По Вергилию, несчастная царица с горя бросается на меч.
В предыстории “Божественного мира” Элисса – египтянка, дочь двух фараонов, вынужденная бежать из Египта из-за постигшей страну в то время смуты, и она не кончает с собой после утраты любимого, а возвращается на родину, чтобы помочь Рамсесу III, своему троюродному брату, в борьбе против нашествия “народов моря”.
И полторы тысячи лет спустя, уже во времена Фортуната, далёкие потомки Энея и Элиссы возвращаются на земли Северной Африки, чтобы воссоздать там свою империю. Для наследников Рима Эней закономерно становится главным культовым героем ушедшей эпохи, а в честь Элиссы Фортунат называет бывший Карфаген, новую имперскую столицу.