Три месяца назад, когда эпидемия коронавируса лишь начиналась и ещё не вышла за пределы Китая, в центре внимания в России были поправки в Конституцию, они означали самую серьёзную за всю её тысячелетнюю историю заявка на усложнение политической системы. Несомненно, эта тема вернётся во главу повестки, как только острота эпидемического кризиса пройдёт.
И я вновь адресую тех, кому она интересна, к своему “Божественному миру”, к устройству Аморийской/Новой Римской империи (которая и есть аллюзия нашей Российской/Советской империи). Среди известных стран и вымышленных миров там самая сложная, гибкая, многослойная политическая система. Эта система настолько запутанна, что даже те, кто правит в ней, не понимают до конца, как она устроена. Но внимательный читатель в состоянии понять, для него это хороший тренинг и путеводитель по истории, политологии, культурологии, etc.
Сама модель конституционной теократической монархии в нашем мире не встречается, она была разработана мной специально для АИ-вселенной “Божественного мира”. Как и распределённая система принятия политических решений – совсем не наше разделение властей по Монтескье. Власть в руках аристократов, чьи фракции сменяют друг друга у руля правления; но они должны опираться на бюрократию, меритократию и территориальные элиты, а сотрудничать с магнатами (бизнес-олигархией); всем вместе нужно слушать учёных иереев, которые толкуют законы, и уважать выбор полноправных граждан (демократию); причём работает весь этот сложный, разветвлённый механизм это под сенью универсалистской теократии – явной (бог-император-фараон) и тайной (посвящённое жречество). Никто не может узурпировать правление, как часто бывало в Древнем Риме. И никто не в состоянии разрушить! Но сама себя – вполне; впрочем, это уже другая история.
Сейчас же давайте посмотрим, как устроена эта альтернативная политическая система и кто реально правит в ней. В России, как мы уже неоднократно наблюдали, глава правительства может появиться словно бы из ниоткуда и за один день сделаться вторым лицом в стране; но президент останется при этом первым.
В Аморийской империи всё по-другому! Там глава правительства и есть реальный правитель государства, это место – главный приз для политических акторов, именно вокруг него ведётся вся борьба в трилогии “Наследники Рима”.
Причём в первом томе эта борьба начинается и разгорается, во втором проходит через длинный, извилистый квест интриг и многоходовок, в третьем окончательно запутывается, имперские политики теряют контроль над процессами, которые сами же спровоцировали: уже не они управляют событиями, а события – ими.
Как сказано выше, Амория – конституционная теократическая монархия. Божественный император – фигура сакральная, ему принадлежит суверенная власть, но он не правит, а царствует, освящая собой всю нижестоящую пирамиду. От его (её) имени правит Империей первый министр.
Важный нюанс: в нашем мире конституционной демократии, чтобы сделаться главой правительства, обычно нужно получить одобрение нижней палаты парламента. В Британии – Палаты общин, в Германии – бундестага, в России – Думы.
В Амории же необходимо собрать большинство в обеих “палатах” – и среди делегатов, и среди сенаторов. Сенат Империи составляют представители княжеских семей, высшей патрисианской знати. А делегаты избираются плебеями, т.е. простым народом. Те и другие обычно находятся в контрах, и удовлетворить одних, не возбудив недовольство других, – весьма нетривиальная задача. И в Сенате, и среди делегатов есть свои фракции, чьи интересы также нужно учитывать. Иначе назначения не получить.
На практике это означает, что первым министром обычно становится представитель[ница] одной из двух сенатских фракций – оптиматов или популяров. Первые выражают интересы самых видных княжеских семей, крупнейших землевладельцев, высшего генералитета и столичного чиновничества. Вторые – менее знатных князей и остальных патрисов, магнатов (олигархии), территориальных элит. Как правило, у оптиматов более сильные позиции в Сенате, у популяров – среди делегатов народа.
Будучи плебеем, добиться должности первого министра почти невозможно: сенаторы плебея не поддержат никогда, а плебейские делегаты сенатора – поддержат, куда им деваться, но потребуют что-то взамен. Вернее, потребуют плебейские магнаты, та самая бизнес-олигархия, которая финансирует избирательные кампании и стоит за большинством из делегатов. Эта система высококонкурентна, предполагает постоянный поиск компромиссов и в то же время гарантирует, что власть достаточно сильна, но не безответственна. Здесь возможны самые невероятные союзы и договорённости.
Например, София Юстина, глава фракции оптиматов, помогла своему злейшему врагу Кимону Псарику избраться трибуном, вождём плебеев, чтобы потом шантажировать его (было чем) и склонить на свою сторону. А Корнелий Марцеллин, глава популяров, пока София уезжала из столицы, устроил заговор, объединил всех недовольных её правлением, колеблющимся наобещал всевозможные печеньки – в итоге и популяры, и значительная часть оптиматов проголосовали за него в Сенате.
Итак, сделаться первым министром крайне сложно, даже имея на руках все карты: что угодно может их смешать. А нарушить установленный порядок выборов нельзя – тогда Курия, высшая судебная власть, объявит их недействительными. Император может заартачиться и задержать эдикт о назначении. Наконец, теоретически может вмешаться синклит Храма Фатума, та самая тайная теократия, никак не прописанная в Конституции, но способная влиять на всё и на всех, и навряд ли кто посмеет её ослушаться. В Древнем Риме ничего такого не было, а у его наследников – есть!
Но пройдя все круги этого квеста и получив, наконец, эдикт о своём назначении, первый министр может выдыхать! Отныне его власть крепка, он волен проводить политику какую хочет, назначать в своё правительство кого желает и править столько, сколько хватит сил. Тит, отец и предшественник Софии, правил 20 лет, их клан Юстинов – 500 лет (конечно, с перерывами).
Свергнуть первого министра так же сложно, как и стать им. Требуется всё то же самое: сначала вотумы, но уже недоверия, в обеих палатах, затем императорский эдикт об отставке правительства. Если что-то будет сделано не по закону, Курия может объявить эту отставку недействительной, и тогда первый министр с триумфом вернётся к власти, а его противники, как минимум, посрамлены. Таким образом, положение правителя в альтернативной политической системе Амории (Нового Рима) более чем прочное.
Но если правитель начнёт безобразничать, на него быстро найдётся управа. Кидать союзников, нарушать договорённости, подрывать балансы сил и интересов, ввязываться в авантюры – себе дороже. Сенаторы и делегаты, непримиримые враги, чуть что пойдёт не так, могут объединиться и вынести вотум недоверия, тогда правительство падёт, и всё придётся начинать сначала. Инстинкты самосохранения в этой системе, пережившей родовую травму V века, колоссальны.
Для её стабильности не так уж важно, кто у власти. Принципиальной разницы между правителями-оптиматами и правителями-популярами нет. Те и другие, как писалось в старых учебниках, “выражают интересы господствующего класса”. Те и другие – верные адепты строя. Те и другие исполняют своё предназначение – а в чём оно, достоверно знает лишь та самая тайная теократия в Храме Фатума. Посвящённое жречество мыслит не годами, как политики, и даже не десятилетиями, как государственные мужи, а столетиями, эпохами. Разница в деталях присутствует всегда, эти детали могут быть важны, в них может скрываться дьявол.
Ещё одна рецензия – на “Эллинороссию” Дмитрия Володихина. Вернее, развёрнутый отзыв. Он появился в прошлом году… на Фантлабе. Потому что других вариантов публикации не нашлось. Если бы они нашлись, была бы настоящая рецензия, вещь того стоит.
Весной 2019 года я случайно увидел в новом сборнике серии «Моремания» повесть Дмитрия Володихина «Русь заморская» и сразу заинтересовался ею. Автор известен как учёный, публицист, писатель, последовательный и неутомимый популяризатор русской истории и традиционных имперских ценностей. То есть, понятно было, что от него ждать. Но повесть превзошла мои ожидания. Это оказался редкий в наши дни подарок поклонникам твёрдой, классической альтернативной истории, исторического детектива, гуманистической утопии. А затем я узнал, что «Русь заморская», она же «Ромейское море» – лишь первая часть «Эллинороссии», цикла, в котором альтернативная истории проходит сквозь века от самой точки бифуркации (развилки, расхождения с писаной историей) до наших дней.
Книга, изданная осенью, скорее, всё же не роман, а сборник. В него, наряду с повестью, входит ещё ряд рассказов. Части цикла связаны общим АИ-миром, где происходит действие, и идеями, они проходят через всю книгу.
Представьте себе мир рубежа XV-XVI вв., самое начало эпохи великих географических открытий. Испанией правят Изабелла и Фердинанд, отправившие Колумба на поиски Индии, есть и сам Колумб, но в весьма неожиданном качестве; на московском престоле, как и должно в это время, Иван III – но он в АИ-мире Володихина не только и уже не столько великий князь, он… полновластный царь, василевс, могущественный византийский император! А Византия, то есть Римская/Греческая империя, старое царство ромеев, слившись с Русью, впитавши её молодые и живительные силы, не только воспряла, но обрела вторую жизнь, теперь это единственная сверхдержава, доминирующая и в Старом, и в Новом Свете. Как при Константине Великом имперская столица переместилась из Рима в Константинополь, так и теперь, при русских василевсах, она закономерно перемещается из Константинополя в Москву. Москва становится Третьим Римом, космополисом, новым Царьградом уже не только в переносном, метафорическом значении, но и в самом буквальном.
Соответственно, правит в Новом Свете, на острове Святого Воскресения (в Доминикане), где происходит действие повести, не испанский губернатор от имени их католических величеств, а наш, то есть ромейский стратиг, именем царя и василевса Иоанна Васильевича, – князь Глеб Белозерский. Рядом с ним трудится митрополит Герман, просвещает туземцев-язычников. В отличие от латинян, привыкших, как мы знаем, насаждать Христову веру в Новом Свете огнём и мечом, православные ромеи действуют терпением и убеждением, святым словом и своим примером, они гуманны и честны, для них новообращённые туземцы – не рабы, а неофиты, собратья по вере.
Но, разумеется, находятся люди, которые желают подорвать величие вновь возродившейся империи, натравить греков и русских друг на друга, а потом армян и сербов, и болгар, и остальных. На острове хранится книга, способная стать в руках врагов убийственным оружием против имперского и православного единства. Эту книгу похищают. Так в альтернативно-историческую ткань повести вплетается детективная интрига. Грек Феодор Апокавк, патрикий Империи, посланник самого василевса, должен найти и разоблачить вора. Если он не справится, если опасная книга всплывёт в Европе и окажется в руках врагов, то быть большой беде…
Язык «Руси заморской» может показаться сложным, архаичным, он стилизован под византийские хроники и старомосковскую речь – но оторваться невозможно, я прочёл весь текст в один присест.
И вскоре выясняется, что не только первая повесть являет нам достойную языковую стилизацию, но и все последующие рассказы стилизованы под язык соответствующих им эпох русской истории.
В «Ином сказании», второй части «Эллинороссии», мы встречаем князя Дмитрия Пожарского в самый разгар Смутного времени. Ему предстоит принять труднейшее решение, от которого зависят судьбы царства и отечества. И он почти это решение принимает – оно означает новую междоусобную войну, и бедствия, и кровь, и жертвы без конца и края – но вдруг появляется… попаданец! Как попаданец?! Это же твёрдая, классическая АИ! Здесь такие не ходят, в чистой АИ попаданцев быть не может, не должно. Но автор смело раздвигает рамки жанра, у него появление пришельца из иной, альтернативной реальности обоснованно, сам попаданец оказывается в тему и к месту, и очень вовремя. После его рассказа картина мира в глазах Дмитрия Пожарского меняется и складывается по-новому. Рождается спасительная историческая альтернатива. Московское царство приходит от смуты к долгожданному миру.
«Умелец технэм» – третья и самая необычная часть книги. Здесь, в пространстве классической альтернативной истории, царствует настоящая научная фантастика с элементами криптоистории и, совсем немного, мистики и фэнтези. Я никогда не наблюдал в АИ такого сочетания. Казалось бы, мир тот же, мир Эллинороссии, но он адресуется к древнейшим тайнам мировых цивилизаций, к загадочным «технэмам», которые несут угрозу жизни, их необходимо, как сапёрам мины, обезвреживать и разбирать. Параллельно в ткань текста вплетается вечная тема любви и долга. Что выберет ромейский (русский) инженер?
Здесь также возникают первые сомнения в устойчивости этого АИ-мира: он, подобно своему предшественнику, миру исторической Византии, не особо дружит с научно-техническим прогрессом. Но глубокая духовность не заменит военной мощи, лишь она способна обеспечить выживание. Любая духовность лишь тогда чего-нибудь стоит, когда умеет защищать себя с оружием в руках.
Завершают книгу совсем небольшие (и на мой взгляд, не такие удачные, как первые три части сборника) рассказы «За нумизматикой» и «Кандагар». Как и в предыдущих частях, «писаная», привычная нам реальность и альтернативная, эллинороссийская, идут рука об руку. Автор вновь и вновь напоминает credo своей новой книги: мирная, достойная альтернатива есть всегда! Всегда есть шанс обойтись без бедствий, войн и революций, без террора и репрессий, или хотя бы уменьшить их горькие последствия. Следуя своим убеждениям и своему авторскому выбору, Володихин видит этот шанс в сбережении христианской веры и традиционных имперских ценностей. В мире Эллинороссии наша страна была и остаётся народной, православной монархией, самой мощной и авторитетной империей на планете, за нею – правда.
А весь эксперимент с социализмом автор изящно отправляет в… Крым, где действуют грамматик Ленин, логофет Свердлов, архонтесса Розалия Землячка, комес варварской конницы Феликс Дзержинский, да ещё «товарищ Троцкий, трапезит с душой стратега». Вот так ответ Аксёнову с его «Островом Крым»!
Изящного исторического троллинга в этой книге немало, но обижаться на него не стоит; важнее, на мой взгляд, сама альтернатива, она проповедует добро и зовёт в светлый мир. Здесь нет «чернухи» и законченных злодеев, все герои – в той или иной мере благородные, порядочные люди, худшее, на что они способны, это ошибиться, оступиться, согрешить; но искреннее раскаяние и истинная вера всегда помогут искупить ошибки и грехи.
Да, созданная в «Эллинороссии» АИ-реальность – утопия, но это позитивная, аутентичная, гуманистическая утопия, в которую веришь и где так хочется остаться навсегда. Автор убедительно показывает, в какой гармонии могут жить и совместно трудиться люди самых разных стран и страт, когда они веруют в одного Бога и верны своей единственной матери-империи. Ни Рим, ни Византия, ни Российская империя не пали, не погибли, не ушли в историю – они живы, пока владеют нашими мечтами, пока мы думаем о них и находим в их былом величии вдохновение для строительства собственной жизни.
На Регнуме появился мой материал о новой книге проф. А.М.Эткинда «Природа зла» (впрочем, не только о ней). Книгу обсуждают многие, но в описательном ключе или восторженном; я же рассматриваю принципиальные моменты книги, которые обходят другие рецензенты. И это первый мой лонгрид в центральной прессе после длительного (7 лет) перерыва.
Публикуется здесь с разрешения редакции и под длинным авторским заголовком; сам текст, представленный мной, идентичен опубликованному на сайте ИА Регнум.
«Природа зла» — очень удачное и многозначное название для книги о сырье и государстве. Её автор А. М. Эткинд — психолог, историк, культуролог, всё чаще выступающий как социолог, политолог и экономист. Он не любит природу и сырьё как производное от природы. Но ещё больше он не любит государство. О том, как складываются отношения сырья и государства, как зло тянется ко злу, как увлекает народы в пучины ещё большего зла и ведёт мир к глобальной катастрофе, рассказывает эта книга. «Природа зла» — великолепная игра ума, интеллектуальный опыт в духе лучших энциклопедистов эпохи Просвещения. Но просвещает ли она? Попробуем разобраться.
А. М. Эткинд. Природа зла. Сырьё и государство. М., 2019
Впервые я услышал имя Александра Эткинда более 30 лет назад, в самый разгар горбачёвской перестройки, когда он вместе с Леонидом Гозманом, ныне широко известным праволиберальным политиком, опубликовал в журнале «Нева» статью «От культа власти к власти людей». Чётко, по пунктам описывая различия между тоталитарным, авторитарным, либеральным и демократическим режимами, статья Гозмана и Эткинда стала настоящим прорывом для своего времени. Да и теперь она читается на одном дыхании.
Но уже в этой ранней работе заметна склонность упрощать и искажать реальность в пользу заранее заданных схем. В «Природе зла» эта проблема ключевая. Читая книгу, вы не можете быть уверены, что факты, на которых возводит свои построения автор, соответствуют действительности. А значит, не можете быть уверены и в том, что его выводы состоятельны и адекватны.
«У этой книги необычные герои, — предупреждает Эткинд в предисловии, — торф и конопля, сахар и железо, треска и нефть. Разные виды сырья — части природы, элементы экономики, двигатели культуры. Из них создана цивилизованная жизнь; их особенности объясняют поведение и опыт исторических обществ; они находятся в особенных отношениях с государством. В этом и состоит мой главный сюжет».
Сырьём у автора выступают и лес, и зерно, и «останки чужих тел» (от мяса и рыбы до шкурок зверей), соль, опиум, шёлк, лён и хлопок, металлы, торф, а также уголь и нефть — собственно, ради них, ископаемых карбонов, и написана книга, они у Эткинда главное зло, но об этом ниже. Причину подъёма Голландии в Новое время он видит в торфе; «картофель и севообороты объясняют взрывной рост населения Европы в XIX веке, без картофеля не было бы ни урбанизации, ни промышленной революции»; «зерно создало крестьянина, текстиль создал пролетария, буржуа был сотворён чаем с сахаром»; а Россия потому так велика, что русские мужики всегда шли с запада на восток в поисках пушнины; и так далее в таком же духе. Весь огромный мир, в котором живут люди, всё многообразие их мотиваций, все сложнейшие перипетии мировой истории Эткинд объясняет единственным фактором — сырьём, динамикой его потоков. Классики марксизма-ленинизма назвали бы такой архаичный «сюжет» ресурсным детерминизмом. Но в нашем информационном веке он смотрится несколько странно, если не сказать — пугающе.
Фредерик де Ханен. Северные торговцы пушниной. 1913
Тем более удивительно, как при настолько широком подходе к сырьевым ресурсам в их числе вовсе не упоминается вода, хотя именно с неё начинаются и жизнь, и государство. Древний Египет — первая и величайшая из мировых цивилизаций, она была сотворена водами Нила, его плодоносным илом. Но в книге Эткинда нет главы про Египет; нет главы и об Элладе, чьим ключевым «природным ресурсом» было солнце. Главы о древней Персии, создавшей первую в историю мировую державу, преуспевающую и веротерпимую империю Ахеменидов, вы также в книге не найдёте, она даже не упоминается. Случайно ли? Может быть, всё потому, что ни Египет, ни Греция, ни Персия не укладываются в концепцию автора о сырье как природном зле?
Он начинает сразу с Рима и тут же, в предисловии, показывает нам, как намерен обращаться с фактами истории. Говоря о финансовом кризисе 33-го года, Эткинд пишет, что «через несколько лет в аналогичном кризисе оказался новый император, Калигула. Испанские рудники уже были конфискованы, зерновые склады Рима истощались, и гвардия предпочла убить императора, чем драться с разъярённым народом за остатки хлебных запасов. Новый император, Веспасиан, обложил налогом сортиры».
На самом деле между Калигулой и Веспасианом — пять императоров и почти тридцать лет насыщенной истории Древнего Рима. А причины, приведшие к убийству Калигулы преторианцем Кассием Хереей, если и связаны с дефицитом хлеба, то очень опосредованно. Калигула был убит, потому что настроил против себя сенат и гвардию. У богатых и влиятельных сенаторов было достаточно хлеба, но не было ощущения личной безопасности; опасаясь за свою жизнь, они предпочли забрать жизнь у императора. Полвека спустя точно так же погибнет сын Веспасиана Домициан, намного более толковый и успешный правитель, чем Калигула.
Римским императорам и империи в целом в книге Эткинда не повезло. «Римская империя расширялась подобно амёбе, пуская отростки то в одну, то в другую сторону. […] Главным мотивом этих движений был поиск металлов. Целью колонизации Южной Италии была медь, Англии — олово, Испании — серебро. К привычному списку металлов римляне прибавили мягкий, легкоплавкий свинец, который был им нужен для строительства водопроводов и бань». И далее: «Согласно одному исследованию, две трети римских императоров умерли в результате свинцовой интоксикации».
Между тем причины расширения империи куда сложнее, они не сводятся к какому-то одному фактору. Например, отечественный исследователь А. В. Громов убедительно доказывает, что сначала римская держава расширялась, стремясь обеспечить безопасность своим гражданам; затем — чтобы снабдить их землёй для пропитания и сохранить боеспособную армию, достигшую к тому времени численности в десятки и сотни тысяч воинов; уменьшение армии было чревато мятежами, которые свергали императоров, и всё теми же проблемами с безопасностью граждан Рима. Империя расширялась, пока совокупные выгоды расширения превышали всевозможные риски. Потом она стала размываться и сокращаться, хотя потребности римлян в металлах не только не снизились, но даже возросли.
Римские легионеры. Реконструкция MatthiasKabel
Что касается «одного исследования», согласно которому «две трети римских императоров умерли в результате свинцовой интоксикации», очевидно, имеется в виду статья 1965 года, напечатанная в американском медицинском (не историческом!) журнале. В наши дни «гипотеза свинцового отравления» выглядит как антинаучный фейк и не может рассматриваться всерьёз. Годы жизни императоров Рима документированы с точностью до месяца, недели, часто даже дня. Из 69 правителей империи от Октавиана Августа до Феодосия Великого 43, то есть те же две трети, погибли насильственной смертью. Не из-за отравления свинцом, а в результате самоубийства, в бою или были убиты заговорщиками. Всё это известные факты; не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: жизнь императоров в жестоком Риме была такова, что большинство из них не доживали до своей «свинцовой интоксикации». Зачем распространять заведомые фейки, чья недостоверность ясна уже на уровне здравого смысла?
Но такова вся книга Эткинда. Она содержит множество логических и фактических ошибок, анахронизмов и передёргиваний, одно лишь их перечисление заняло бы несколько страниц. Так, автор дважды упоминает короля Англии Якова (1603−1625) как «умелого строителя империи», присоединившего Шотландию и разбившего испанскую армаду на море. Но Якову, сыну Марии Стюарт, не нужно было «присоединять» Шотландию: ведь до восшествия на английский престол он сам 36 лет занимал шотландский! А испанскую «Непобедимую армаду» разбили англичане, не шотландцы, при королеве Елизавете Тюдор, за 15 лет до воцарения Якова в Англии.
Ляпы и анахронизмы сочетаются у Эткинда с замечательными по глубине и точности наблюдениями. Например: «Ресурсно-зависимое государство всегда боится истощения сырья, но больше страдает от новых технологий, делающих его ненужным». Текст «Природы зла» необычайно плотный, в нём вовсе нет словесной воды, чем нередко грешит наш non-fiction. «Разные виды сырья имели богатые судьбы, — указывает Эткинд. — Вместе с людьми они тоже были творцами истории, её субъектами». Сам подход, прослеживающий связи между природой и историей, политикой, социальными процессами, необычайно продуктивен. Но он заслуживает более уважительного, доказательного отношения. Излагая более-менее достоверные факты и гипотезы, которые укладываются в авторскую концепцию «Природы зла», Эткинд охотно ссылается на конкретных авторов, цитирует их работы. А продвигая фейки, чаще ограничивается безликими «историками», «экономистами» или просто «учёными». Альтернативные же концепции, обладающие собственной доказательной базой, такие как «ресурсное государство» С. Г. Кордонского, не упоминает вовсе, словно их и нет.
Яков (Иаков) VI Шотландский, он же Яков I Английский
Здесь мы подходим к самому интересному и важному вопросу, вернее, серии взаимосвязанных вопросов. Как сырьё влияет на историю и политику на самом деле? Зло ли сырьё? Или зло в ином, но в чём тогда? Оправданно ли, выступая в роли учёного, рассматривать историю, политику и экономику с позиций морали? Причём морали, однозначно трактуемой в понятиях современного нам леволиберального дискурса? Зачем в действительности написана эта книга? Какой аудитории она адресована? И кем может быть востребована? Стоит ли читать её всем остальным?
Восторженные рецензенты «Природы зла» с удовольствием цитируют выкладки автора о сырье и практически не обращают внимания на политическую программу, открыто заявленную в последних главах книги. А ведь именно ради неё всё и писалось. Как вышеупомянутая статья 1989 года показывала советским интеллектуалам ужасы тоталитаризма (которого в то время уже не было, он растаял сам сначала от хрущёвской «оттепели», затем в брежневском «застое») и достоинства демократии (которые до сих пор остаются для большинства наших сограждан скорее виртуальными), точно так же 30 лет спустя «Природа зла» призвана решить три задачи.
Во-первых, предъявить зримые образы мирового зла. У Эткинда это сырьё и государство; первое — как источник зла, второе — как субъект. «Сырьевая зависимость, — пишет автор, — формирует третий тип государства, я называю его паразитическим. [Оно] собирает свои средства не в виде налогов с населения, а в виде прямой ренты, поступающей от добычи и торговли естественным ресурсом. В паразитическом государстве население становится избыточным». Затем эта идея неоднократно повторяется и усиливается: «Петрогосударство зависит не от налогов с людей, а от пошлин или прямой ренты с торговли сырьём. Поскольку государство извлекает своё богатство не из налогов, налогоплательщики не могут контролировать правительство».
Понятно, речь идёт не о Норвегии, которую автор хвалит за рачительное сбережение нефтедолларов в пользу будущих поколении. Речь прежде всего о России, она, на его взгляд, стала жертвой пресловутого «ресурсного проклятия» и не научилась правильно распоряжаться своими природными богатствами.
Далее Эткинд пишет: «Сырьевую зависимость часто сравнивают с наркотической, проводя аналогию между непродуктивной экономикой, от которой страдают миллионы, и индивидуальной патологией. В Америке президент Буш сказал в 1996 году: «Нефть стала зависимостью» (на самом деле президентом США в 1996 году был Клинтон, а Буш-младший сказал это в 2006-м. — БТ). В России критики сырьевой зависимости говорят о «нефтяной игле», на которую села страна».
Разработка нефтяных месторождений Тюмени
Всё это могло бы быть отчасти справедливо, если бы описывалось Эткиндом как тенденция, как один из множества неоднозначных факторов и рисков. Но ресурсный детерминизм подчиняет себе автора полностью; ничего иного, кроме «наркотической» зависимости от нефти, он не видит. «Природа зла» определяет Россию как паразитическое петрогосударство, которое «собирает свои средства не в виде налогов с населения, а в виде прямой ренты». В действительности только треть своих доходов бюджет РФ получает от нефтегазовой деятельности и экспорта нефтепродуктов, а две трети — это налоги, акцизы и внутренние поступления. Даже наблюдаемое нами падение цен на нефть отражается на жизни общества в неизмеримо меньшей степени, нежели кризис, вызванный пандемией коронавируса. Падение цен на нефть представляется национальной катастрофой лишь в головах аффилированных предпринимателей и тех интеллектуалов, кому теоретические схемы ближе и милее живой, многообразной реальности.
Во-вторых, образы зла существуют у Эткинда не сами по себе. Миру, где доминируют паразитические петрогосударства, грозит по их вине глобальная катастрофа. И эта катастрофа — климатическая: «Отказ от нефти случится потому, что засорится воздух». Ужасы грядущей катастрофы описываются так, как в начале прошлого века представляли себе Лондон, погребённый под горами конского навоза. Только теперь всё несоизмеримо хуже, так как из-за «эмиссии карбонов» погибнет весь мир: «Потепление на полтора градуса приведёт к разрушению коралловых рифов, затоплению островных государств и портовых городов, всеобщему продовольственному кризису и многомиллионным миграциям населения. В десятках малых, больших и самых больших стран мира будет объявлено чрезвычайное положение», — и так далее. Новые анонимные «учёные озабочены исчезновением насекомых: их общая биомасса уменьшается на 2,5% в год, и к концу века насекомых просто не будет. Больше половины пчёл в США уже вымерли. Тысячи видов рыб и птиц питаются насекомыми, они опыляют мириады растений, значит, исчезнут и они».
На самом деле во время величайшего массового вымирания всех времён (The Greatest Mass Extinction of All Time) на рубеже палеозоя и мезозоя исчезли 83% видов насекомых. Это случилось ~250 миллионов лет назад и стало следствием сложного сочетания глобальных катастроф, постигших нашу Землю. Но даже и тогда насекомые и рыбы выжили, а птицы стали эволюционировать из рептилий.
Аргументация «Природы зла» под стать её страшилкам. «Мы знаем, к примеру, что для предотвращения катастрофы отказ от мяса важнее отказа от бензина». Кто эти «мы»? Кому и почему важен отказ от бензина? Почему отказ от мяса ещё важнее? И почему вообще нам нужно принимать на веру, что миру грозит климатическая катастрофа?!
Ответов на все эти и подобные вопросы нет. В той парадигме, которую исповедует и продвигает автор, они и не нужны, они излишни. Истово верующий, по Тертуллиану, верует, ибо абсурдно. А заинтересованный, критически настроенный читатель, добросовестно преодолев все испытания и искушения «Природы зла», в конце книги внезапно оказывается у врат Церкви Глобального Потепления.
Дым из труб
Game over. Да, ради этого и писалась вся книга. Автор привёл нас туда, куда вёл с самого её начала — в секту гретопоклонников и климатических катастрофистов. То, что начиналось как лес и зерно, продолжалось как сахар и хлопок, в конце концов привело, по Эткинду, к углю и нефти, к авторитарным «петрогосударствам», которые уже не просто неэффективны сами по себе — теперь эти «паразиты» человечества угрожают всему миру, самой жизни на Земле.
Но подлинный российский интеллектуал не может прямо объявить себя последователем шведской девочки, которая учёбе в школе предпочитает трибуны ООН и Давоса: на Родине такого интеллектуала не поймут. Чтобы стать Гретой Тунберг для Запада, достаточно выйти с плакатом к парламенту; чтобы стать ею в России, нужно написать книгу, о которой будут говорить и спорить. Нужно вызывать рефлексию, апеллировать к коллективному бессознательному, явным и тайным страхам, к несправедливостям, которые испытывают люди, к правде, которую от них старательно скрывают.
Но и это ещё не всё. Если образы зла названы, если есть глобальная угроза и «паразитические петрогосударства», которые её усугубляют, приближая мир к ужасному концу, тогда нужна и позитивная программа, как предотвратить конец. Эту программу Александр Эткинд не придумывает сам, а заимствует у своей тёзки Александрии Окасио-Кортес и других молодых леваков из Демпартии США. Она называется Зелёный новый курс (Green New Deal).
«Зелёный новый курс, — я вновь цитирую «Природу зла», — предполагает радикальное увеличение государственных расходов, субсидирование возобновляемой энергии, строительство инфраструктуры и массовую помощь безработным и бедным. Деньги будут получены от налогообложения сверхбогатых, и в частности от лишения тех, кто производит нефть и эмиссии, их налоговых льгот. […] Перераспределение расходов между человеком и природой, перераспределение доходов между классами и перераспределение эмиссий между народами».
И это называется — приехали. Выдающийся интеллектуал либеральных убеждений, начавший с жёсткой критики тоталитаризма, ныне предлагает уповать на силу государства, чтобы всё «отнять и поделить». Сознаёт ли он при этом, что перераспределение всего и вся в XXI веке будет означать конец глобальной рыночной экономике, какой мы её знаем, конец прогрессу, новым технологиям, конец пусть и худому, но всё-таки миру на Земле?
Грета Тунберг Anders Hellberg
Да, он сознаёт. «Ограничения в добыче и потреблении ископаемого горючего не будут иметь рыночного характера, — пишет Эткинд. — Они могут исходить только от государств, или скорее от их объединений». И далее: «Международной системе государств придётся заняться новым просвещением, а при необходимости рационированием. Левиафан должен стать зелёным или его просто не станет».
В переводе с языка эвфемизмов на человеческий сказанное означает: для продвижения «Зелёного нового курса» необходима мировая диктатура, она установит контроль над «паразитическими петрогосударствами» и их природными ресурсами, после чего займётся «рационированием» отсталых народов.
Если всё это не тоталитаризм, тогда что? Мы уже проходили такое в ХХ веке, но в меньших масштабах; зелёный же Левиафан собирается переделывать под себя всю планету. И поскольку люди по доброй воле ни за что не захотят лишаться свободы выбора, своих денег, качественных животных продуктов и скоростных самолётов — Эткинд это признаёт — мировой Левиафан их будет жёстко принуждать. Какая горькая ирония: чтобы спасти всех нас от воображаемой «климатической катастрофы», нам предлагают путь реальных, неизбежных катастроф — военных, социальных и технологических, — которые будут означать крах привычного нам мира и откат в глубокую архаику, какой человечество не знало тысячи лет, со времён «катастрофы бронзового века».
Автор позиционируется в качестве учёного, но его «Природа зла» — ни в коей мере не научная работа, это опыт в жанре спекулятивного научпопа, набирающего популярность на волне интереса к non-fiction, документальной прозе. Суть спекулятивного научпопа в том, чтобы оседлать этот интерес и под видом разработки какой-либо значимой, вызывающей всеобщее внимание темы продвинуть в мир сомнительные, малосимпатичные идеи, которые сами по себе были бы сразу же опровергнуты и решительно отвергнуты. Но книга Эткинда документальна лишь отчасти и не в главном; скорее, перед нами заготовка новой библии для леволиберальной тусовки, испытывающей в наши дни и особенно в нашей стране беспощадный кризис идей. Хотел автор того или нет, но его «Природа зла» способна стать настольной книгой не только для них, но и для всех неофитов новой мировой секты климатических катастрофистов.
Отрицать глобальное потепление нелепо, оно происходит на наших глазами, и «год без зимы» 2019−2020 тому самый наглядный пример. Но столь же нелепо принимать естественное и циклическое изменение климата планеты за мировую катастрофу. Что это, как не гордыня? Человек велик, но слишком мал; да, он может уничтожить мир ядерным оружием, но он не властен менять климат на Земле, сжигая углеводороды. Климат — сложнейшая система связей и закономерностей; антропогенный фактор в ней ничтожен в сравнении с множеством природных и космических. Одно-единственное извержение вулкана, которое невозможно предотвратить, влечёт для климата планеты больше рисков, чем вся «эмиссия карбонов» за всю историю цивилизации людей. Эту эмиссию она переживёт, а вот насчёт коллективного безумия — я сомневаюсь. Настоящая природа зла — не в сырье и не в государстве, она всё там же, где разруха: в головах людей.
Детский марш за климатическую справедливость. Миннесота. США. 2017 Lorie Shaull
Искажённая и упрощённая картина мира, которую навязывает секта климатических катастрофистов, угнетает взгляд исследователя, сужает его творческие горизонты и подводит к идеям, недостойным настолько ёмкого, глубокого и мощного труда. «Природа зла» — прививка не от зла, а от левачества и опрощения, но выдержать её способен только сильный знанием и духом организм. Книга Эткинда прекрасна и опасна, своеобычна и ангажирована; чтобы разобраться в ней как можно лучше, нужно знать больше, чем знает сам автор, а понимать — ещё больше. Читать её не только можно — нужно! Но читать критически. Хотел автор того или нет, его спекулятивный научпоп адресует думающего читателя к множеству других достойных, актуальных книг, к серьёзной исторической и научно-популярной литературе как способу познания реальности человеком цифровой эпохи. Эта книга бросает вызов, и её вызов стоит принимать.
И последнее. Энциклопедисты эпохи Просвещения прониклись духом времени и навсегда изменили мир. Их труды пережили столетия лишь потому, что для настоящих просветителей тяга к истине была важнее идеологии и конъюнктуры. «Природа зла» вышла из печати недавно, но уже обласкана поклонниками и опровергнута жизнью. Среди кошмаров и напастей, которыми пугал читателей автор, нет ни слова, ни полслова про коронавирус, пандемии, угрозы биологического заражения. Зло пришло откуда его не ждали, и подлинная природа зла застала врасплох мир побеждающего глобализма. Популярные ещё вчера герои новостей не пережили этого удара. Исчезла с экранов вездесущая Грета Тунберг, не слышно вечного Джорджа Сороса, никто более не вопиет с трибун об опасности метана от коров и угрозах засорения воздуха нефтью. Всё, чем пичкали умы людей, чтобы сделать их податливыми к истерии климатических катастрофистов, вмиг стало пусто, пошло и неактуально. Прекрасный город Флоренция, где обитает и преподаёт проф. А. М. Эткинд, находится в Италии, в эпицентре всамделишной, а не виртуальной катастрофы. Автор может наблюдать вживую, насколько далеки от истины фантасмагории «Природы зла». И вот уже ЕС малодушно отворачивается от Италии, а Россия, по Эткинду, то самое «паразитическое петрогосударство», посылает помощь. Весь мир в прямом эфире наблюдает, какие общества оказываются эффективнее в борьбе с труднейшим за последние десятилетия вызовом цивилизации и какова в этой борьбе действительная роль сырья и государства.
Борис Толчинский — кандидат политических наук, писатель, публицист
Каждый год в этот день я вспоминаю статью с говорящим названием на портале “Однако”. Для меня она была программной, и таков мой скромный вклад в День Космонавтики. Помню, один из комментаторов назвал её “прекрасным гимном русской мечте” – конечно, это честь, но я бы добавил: и гимном русской фантастике, поскольку она неотделима от мечты о русском космосе. А всего там больше полусотни комментариев, для моей публицистики это рекорд. Почитайте:
РУССКИЙ КОСМОС КАК СИМВОЛ НАШЕЙ ВЕРЫ
Пятьдесят один год прошёл после полёта Юрия Гагарина и ровно пятьдесят лет, как день 12 апреля был объявлен праздником для всей страны. Полёт Гагарина явился самым впечатляющим триумфом нашей Родины, нашего строя и веры нашего народа в свои силы. Ни до, ни после мы не поднимались так высоко и не оказывались настолько впереди всего «цивилизованного мира». Он с изумлением и восхищением смотрел на нашего героя, и мир тогда прекрасно понимал, не мог не понимать: за государством, за народом и за социальным строем, который проторил Земле дорогу в космос, – будущее.
Сегодня это праздник всех землян, праздник, признанный решением ООН. Мы отмечаем его со слезами на глазах: со слезами гордости за подвиги отцов, космических первопроходцев, и со слезами горечи – нельзя без слёз смотреть на нынешнее состояние русского космоса. Его сотрясают скандалы, мы теряем корабли один за другим – как будто ожили картины старой трэшевой фантастики и мы подверглись нападению неведомых пришельцев! Тем горше сознавать, что никакие злокозненные инопланетяне на нас пока не нападали, что мы теряем наш невеликий орбитальный флот в мирное время, теряем исключительно по собственному разгильдяйству. Хорошо ещё, Бог миловал пока от человеческих потерь. Но если так пойдёт и дальше, жертв в космосе не избежать.
Таким ли представляли себе космическое будущее Гагарин с Королёвым? Таким ли ждали XXI век мои родители, которые в 1961-м вместе со страной и миром радовались величайшему триумфу нашей Родины? Таким ли представляли его мы, дети 70-х?
Всё это риторические вопросы. Но вот вопрос насущный, ключевой: что сталось с нашим космосом, почему сегодня мы его теряем?
Во времена «зрелого социализма», нисколько не подозревая, что живём на самом деле в болоте «позднего застоя», мы грезили полётами к далёким звёздам. Не помню, мечтал ли сам стать космонавтом (мечтал, наверное, как все), но точно помню, что собирал альбомы марок на советскую космическую тематику, тогда их выпускалось много – гораздо больше, чем сейчас американских комиксов. И первая, совсем наивная моя фантастика была о космосе. Я зачитывался фантастами – фэнтези, равно как и секса, в СССР не было, «конанов» и «хоббитов» мы тогда не знали, все фантасты были твёрдыми, научными. Лучшие научные фантасты писали о космосе, и я читал всё, что в те времена тотального книжного дефицита удавалось добыть.
Мы, дети семидесятых и подростки восьмидесятых, знали наизусть имена всех наших космонавтов. Джанибеков, Гречко, Савицкая были такими же героями для нас, как Гагарин, Титов, Терешкова – для наших родителей. В вполне сознательном возрасте я застал эпоху, как тогда казалось, бесспорного триумфа советской космической школы. Шутка ли, одна страна, наша великая держава, имела на орбите ДВЕ действующие космические станции – «Салют-7» и «Мир», готовилась запустить многоразовый корабль «Буран», строила планы на Марс, Луну, Венеру… и далее, естественно, везде. Идиотическим фантазмам рейгановской СОИ, «программы звёздных войн», мы отвечали чередой неоспоримых достижений в мирном космосе.
«Буран» взлетел – в первый и, как оказалось, в последний раз. Могли ли мы ожидать, с восторгом наблюдая за его полётом, что этому новому триумфу отечественной космонавтики суждено стать и её лебединой песней? Горбачёвская «перестройка» нанесла русскому космосу удар, сравнимый с роковой атакой «Звезды Смерти» на злосчастную планету Алдераан. Живой энтузиазм первых космических десятилетий сменился инфантильным скепсисом. Чуть приоткрыв дверь в небеса, ещё не распознав по-настоящему их прелесть, мощь и перспективу, мы рухнули с небес на землю, опутали себя веригами самоуничижения и со страху забились в свои норы. В девяностые годы «мыслящее сообщество» России уже не понимало, зачем нужно тратить деньги на космос, когда столько проблем на земле. А кто ему это пытался растолковать, никак не мог достучаться. Наша космическая программа развивалась на «автопилоте», на колоссальном ресурсе советских времён, человеческом и материальном. Однако, не получая должной подпитки общественным энтузиазмом и реальным финансированием со стороны государства, она неумолимо деградировала. Но даже и в смутные годы всеобщего раздрая и развала не кто-нибудь, а сам помощник президента Юрий Батурин летал бортинженером в космос. Вы можете себе представить в космосе Аркадия Дворковича?
Печальным символом упадка отрасли стало затопление уже в «счастливые нулевые» нашей прославленной станции «Мир». Сегодня мы по-прежнему осваиваем космос на ракетах и кораблях королёвско-гагаринской эпохи – ничего лучше, современнее, надёжнее до сих пор просто не создано! Наши старые «Союзы» трудятся в роли космических извозчиков для богатых янки, кому, собственно, на деле и принадлежит МКС – «Международная космическая станция». Мы больше не стремимся на Луну, а Марс с Венерой «и далее везде» вновь, как и столетие тому назад, перекочевали на полку фантастики – впрочем, уже не такой научной, как в славные советские годы. Сегодня мы чаще вспоминаем о космосе не тогда, когда сами его покоряем, а тогда, когда хотим потешить эго прежними подвигами и именами прежних героев. Но ведь то были подвиги отцов и дедов – а что же мы, сдали назад и больше не вернёмся? Великие мечты угасли, и собственная мать-планета вновь сделалась тюрьмой разочарованного человечества?
Речь именно о человечестве, не только о России. Нам было бы гораздо проще, если бы виновников упадка отрасли можно было легко найти среди «своих» и указать на них конкретно, пальцем.
Но я далёк от мысли в нынешнем печальном положении отечественной космической программы винить Ельцина, Путина или Медведева. Это не столько вина, сколько беда – их, наша, всех людей. Гниёт и зарастает сорняками не только русская дорога в космос, но и американская, и европейская; полные новых космических амбиций азиаты сегодня лишь опасливо дублируют шаги, которые советские люди совершали многие десятилетия назад. Космических прорывов нет, и их не видно в ближней перспективе; мы топчемся на месте; словно собаки поводками, мы скованы низкими околоземными орбитами; с помощью могучих телескопов мы всё внимательнее вглядываемся во Вселенную – и, словно перепуганные дети, боимся двинуться навстречу ей. Как страшно не хватает нам сегодняшним того отчаянного романтического энтузиазма, той веры в свои силы, в свою историческую правоту, которая создала и Гагарина, и Королёва, и «Союзы» с «Салютами», и «Мир», и «Буран» – и многое, если не всё, чем мы сегодня наслаждаемся, как будто не задумываясь, что без космических программ ничего этого не было бы: современного телевидения, интернета, GPS…
Кризис, застой и упадок мировой космонавтики – ни что иное, как расплата человечества за победу Запада над Советским Союзом в холодной войне.
Признав своё поражение, мы отказались от собственных идеалов, от своей великой веры в силу человеческого духа, и приняли взамен «идеалы» победившей стороны, сиречь, меркантильные ценности «общества всеобщего потребления». Наши сегодняшние победы – не в космонавтике, а в шопинге: у кого круче и моднее электронный гаджет, больше денег и роскошнее жильё, тот и герой нашего времени. Поколение нулевых грезит не о космических полётах, а о земном и грешном, что можно ручками потрогать, где можно пальчиками кнопочки понажимать – об айфонах с айпадами. Кому захочется быть космонавтами, когда любимцами масс-медиа, баловнями фортуны и полновластными хозяевами жизни все чаще становятся чиновники с финансистами, да приближенная к ним богема? Космонавтика, она ведь по-прежнему, как и в гагаринские времена, это кровь, пот, тяжёлый труд, постоянные перегрузки, ежечасный подвиг. Это ж надо вкалывать по-настоящему и рисковать, всё время рисковать своей бесценной жизнью! Кому это сегодня надо?
Может быть, новому креативному классу? Среди тысяч лозунгов, плакатов и фотожаб протестного «болота» вы видели хотя бы один-единственный в поддержку русского космоса, против его дальнейшей деградации? Не видели – и не увидите. Сервильных сетевых бездельников, возомнивших себя цветом русской нации, от русского космоса отделяют световые годы и бесконечные поля темной материи.
Он, русский космос, сегодня нужен единицам, тем усталым, почти забытым романтикам, умеющим, однако, видеть намного дальше собственного носа. Да вице-премьеру Дмитрию Рогозину, который, имея очевидное благословение высшего руководства страны, похоже, исполнен решимости реально возрождать нашу космическую отрасль.
Но новый наш путь к звездам, увы, не станет быстрым, он будет усеян терниями, а не розами. Голос патриотов русского космоса по-прежнему чуть слышен среди всеобще-торжествующего потребительского воя. Выходу на рынок очередного «яблочного» гаджета сегодня радуются, как раньше радовались выходу человека в космос.
Пока не изменится сама система ценностей, космонавтике из забвения не восстать. Все её самые впечатляющие триумфы, от дерзкого гагаринского старта до грандиозной эпопеи «Вояджеров», были достигнуты в жесточайшей конкуренции космических держав. Космос был главной, наиболее престижной ареной их соревнования: кто побеждал в космосе, тот был первым и на мировой арене, в мировом общественном мнении. Сейчас же – никакого соревнования: и весовые категории держав не те, и конкурентов прежнего масштаба нет, сплошное сотрудничество, взаимодействие… мир, дружба, жвачка и всё те же айфоны с айпадами. Избавившись от СССР, своего главного конкурента в космосе, США точно так же охладели к космонавтике и сосредоточились на том, в чём всегда были сильнее, чем можно соблазнить, купить и покорить людей, оставшихся без настоящих идеалов. В итоге проиграли все – и мы, и «они».
Мне очень хочется понять: задумывались ли когда-нибудь наши лубочные либералы, адепты «общества всеобщего потребления», каких потрясающих благ жизни они лишают нас, себя, всё человечество, смотря себе под ноги, отмахиваясь от дыхания Вселенной, с презреньем дикаря глядя на прежние победы в космосе и понимая космонавтику лишь как бесцельную, никчёмную трату денег?
Если бы летали наши «Бураны», если бы люди осваивали Луну и добывали полезные ископаемые на астероидах, если бы сообща возвращали к жизни Марс и пробуждали ледяные океаны на Европе – в общем, если бы космонавтика в наши дни развивалась хотя бы такими же темпами, что и в гагаринские времена – сегодня мы жили бы в куда более богатом, счастливом, сильном, развитом и целеустремлённом мире. И нынешние электронные гаджеты, предметы сладостного вожделения неповзрослевших постсоветских митрофанушек, казались бы в этом мире жалкими детскими цацками – чем они в действительности и являются. Мы сами упустили будущее, которое открыл для нас Гагарин. Вернее, мы позволили его у нас отнять, отнять обманом.
Единственная надежда – что ж, позволили и упустили, но ведь не навсегда! Возможно, человечество переболеет потребительским инфантилизмом и возвратится к истинным ценностям, к великим и зовущим целям, к новым достойным обитателей Земли космическим полётам. И русские вновь станут первопроходцами на этом пути. Сегодня Русский Космос нужен нам не для понтов, не ради доказательства кому-то и чему-то державной крутизны – он нужен нам самим, обычным гражданам России, как наше Credo, как символ веры в свои силы, как наше достояние, которым мы гордимся, которое нас вдохновляет.
Нет лучшего способа вернуть достоинство и веру, как вновь открыть себе дорогу к звёздам.
В музее Космонавтики в Калуге (18 мая 2019)Там же с Антоном Первушиным, писателем, популяризатором нашего космоса; мы знакомы по сети с конца 90-х, со времён ФИДО В новом саратовском аэропорту, который носит имя “Гагарин” (2.10.2019)
СЕМЬ ПРИЧИН, ПОЧЕМУ “БОЖЕСТВЕННЫЙ МИР” – НЕ ФЭНТЕЗИ
1. В нём нет магии и мистики, волшебных явлений и сверхъестественных существ. Всё, что выглядит похожим на магию, может быть объяснено рационально и логически, с позиций науки, научных гипотез, даже без фантастических допущений, не то что магических.
Аэросфера, как она может выглядеть в АИ-вселенной “Божественного мира”
2. Фэнтези – это мир гармонии с природой, “БМ” – мир торжества над природой. Вся северная треть Африки, территория Аморийской (Новой Римской) империи, собственно, и есть мир, переделанный человеком и для человека. Причём переделанный не магией (см. п.1), а с помощью технологий. Эти технологии у нас или забыты, или только-только входят в нашу жизнь – а там они активно используются.
Карта альтернативно-исторического мира Pax Amoria (Борис Толчинский, 1997)
3. Реальность “Божественного мира” не условно-параллельная, не затерянная где-то во времени и пространстве – а конкретно-историческая и альтернативно-историческая. Это наша Земля, наше Средиземноморье, наш мир, выросший из Поздней Античности, но его история пошла по иному пути вследствие целого ряда АИ-развилок середины V века н.э. и открытий последующего периода (см. таймлайн). Это мир, в котором жрица науки Гипатия уже убита, растерзана религиозными фанатиками, но живы её труды, жива Библиотека, сокровищница древней мудрости, а с нею – античная учёность; на своём месте Фаросский маяк, цела и почитаема гробница Александра Македонского; нашествия завоевателей из арабской пустыни нет и не будет. Это мир, где чтят по-новому древних египетских богов; на плато Гиза спит великий Сфинкс; а главный императорский дворец в новой имперской столице напоминает пирамиду Джосера. Мир Римской ойкумены, которая возрождается в Африке на новых принципах – это мир, где свободный дух античности сочетается с высокими технологиями, какие к нам придут только в конце Нового времени, а некоторые неизвестны до сих пор.
Ракот (Александрия) в АИ-вселенной “Божественного мира” (иллюстрация Анны Дербенёвой, 2019)
4. Фэнтези рисует нам простое общество, стилизованное под европейское Средневековье, именно за эту простоту его и любят поклонники “сказки для взрослых”. В АИ-вселенной “Божественного мира” условное Средневековье – только в Западной Европе, которая в VIII-IX вв. была покорена викингами и сейчас, тысячу лет спустя, остаётся варварской, языческой. Где снаружи вроде всё как принято в фэнтези – короли и герцоги, рыцари, кони, доспехи, мечи, “колдуны” и т.п. А глубоко внутри – всё тот же Римский мир и схватка за его воображаемое наследие. Эта “средневековая” Европа грезит о свободе от заморской Империи, но вместе с тем отчаянно стремится стать такой же. У неё нет своих идей, мы бы сказали, образа будущего, она словно застряла в безвременье.
В АИ “Божественного мира” викинги покорили Западную Европу, стали её королями и герцогами, все нынешние правители Галлии – их прямые потомки
5. Напротив, в Аморийском (Новоримском) мире – другая крайность: жёсткая идеократия, сложноорганизованное общество с множеством разнообразных иерархий, которые накладываются друг на друга и причудливо взаимодействуют, с развитой экономикой, основанной на эфире, это общество одновременно архаическое и футуристическое, счастливое и несчастное, незыблемое и хрупкое, богоизбранное и как будто прОклятое.
Так может выглядеть небольшой провинциальный город, в котором перерабатывают и используют эфир
6. Фэнтези – мир, где расстояния убивают эффективные коммуникации: герои передвигаются или на своих двоих, или на животных, или с помощью магии. В “Божественном мире” доступ к коммуникациям находится в прямой зависимости от задач и статуса: если ты раб, то у тебя есть только твои ноги; если рыцарь, можешь ездить на коне или плыть на парусном судне; если подданный Империи – путешествовать на поезде, экраноплане, корабле с автономным двигателем; если квирит, полноправный гражданин, – ещё и воздушным транспортом; если человек с особым посвящением – для тебя открыты и суборбитальные полёты; а для самых посвящённых – телепортация, мгновенные перемещения в пространстве. Геральту или Конану, чтобы преодолеть расстояние от Лютеции (Парижа) до Темисии (на широте Абидоса), потребовались бы 2 месяца; Давид Хасмонейский доберётся за 2 недели, герцог Варг – за неделю; София Юстина – за пять часов; Филис в “Саммите” – за пять минут. “Божественный мир” – мир гигантских расстояний и эффективных коммуникаций, где события происходят быстро, а скорость реагирования на них критична, от неё зависит весь сюжет.
Если вы полноправный квирит, вы можете долететь в Нарбонну из Элиссы (Карфагена) через море всего за 3 часа на экраноплане “Виктор Фортунат”
7. Фэнтези – эскапистская литература, она рисует миры, куда хочется сбежать от проблем реального мира. Самые лучшие миры фэнтези – те, куда не просто хочется сбежать, там хочется остаться навсегда, там жить. Мы знаем, что для многих поклонников фэнтези эти миры реальнее, чем наш земной, посюсторонний. “Божественный мир” решает противоположную задачу: он не для того, чтобы убежать туда от реальных проблем, а для того, чтобы помочь решить их. Он не для того, чтобы в нём жить – он для того, чтобы изучать его, а изучив, вернуться в наш мир с новыми знаниями и применить их на практике. Если угодно, это анти-эскапистский мир.
Рисунок с обложки романа “Воскресшие и мстящие”, точно отражающий дух АИ-мира (Анатолий Дубовик, 2019)
Пользуйтесь, кому надо! Ссылку на этот пост можно давать всякий раз, когда “Божественный мир” причислят к жанру фэнтези.
Всё то же самое кратко и наглядно
PS. И во избежание кривотолков: я нормально отношусь к фэнтези, сам написал другие 9 книг в этом жанре, он мне дорог и по-своему любим. Но конкретно “Божественный мир” – не фэнтези.
Отзыв многоуважаемого коллеги Дмитрия Володихина, весьма лестный для меня. Что касается критики “Божественного мира” с христианских позиций, признаюсь, я к ней не готов: сам отношусь к христианству с огромным почтением, как к великой созидательной религии, сформировавшей всю нашу цивилизацию, без неё мир, в которым мы живём, был бы немыслим. Но у меня мир иной, альтернативно-исторический, где учение Христа оказалось вытеснено аватарианством, новой религией-идеологией, глобальной, всеобъемлющей, воссоздавшей Римскую империю на совершенно других принципах, очень непохожей на христианство. Да, в ней есть что-то жуткое, я это сознаю, но не думаю, что она от сатаны, скорее, она – тоталитарная. В этом смысл моей АИ: показать, как мир живёт без христианства, какой он, чем дышит, какие люди его населяют и к чему они стремятся.
Мои книги издаются больше 20 лет (хотя и с перерывами), но до сих пор на них не было ни одной полноценной рецензии, в особенности – на книги трилогии “Наследники Рима” из моего авторского проекта “Божественный мир”. Сегодня такая рецензия, наконец, появилась, её написала прекрасная Елена Панич, главный редактор литературно-художественного портала с говорящим названием “Византийский ковчег”. Она прочла все три романа и всё верно поняла в них, поняла то, что хотел выразить своими книгами автор. Когда появляются такие читатели и такие критики, ясно видишь, что трудился не зря.
Наверное, каждый из нас в свое время задумывался о том, как бы выглядел наш мир, если бы Римская империя продолжила свое существование. Если бы Византия была сильнее, могущественнее и долговечнее. Если бы не было той утраты знаний, «темных веков» и отставания в развитии. Сколько потребовалось бы времени, дабы прийти на современный уровень прогресса? И как именно изменилась бы карта мира? Эти и другие вопросы поднимает в своей трилогии Борис Толчинский.
В этой альтернативной истории нашего мира он воскресил великую римскую цивилизацию, эта «Византия» воскресла в Африке и преобразовалась в Аморию – Божественный мир. Цивилизация амореев (аморийцев) опирается на Учение Аватаров – новую религию, вобравшую в себя все лучшее от своих предшественников. Весьма интригующе описано вероисповедание, а упоминания технического прогресса порадуют всех любителей научной фантастики.
В каждом городе встречающемся в книге автор создает уникальное настроение, атмосферу, присущую именно этому месту и не одному другому. В принципе – радуют подробные и яркие описания окружающего мира. Видно, что это не просто декорации для действа актеров-лицедеев, а именно отдельный, полноценный мир, который не редко сам диктует правила поведения персонажей. Невозможно отделить главных действующих лиц, от той реальности, что их окружает – это, на мой взгляд, достаточно уникально, учитывая что в большинстве книг современной литературы, окружающее пространство служит лишь жалким фоном и ничем более.
При том, что сами персонажи не отделимы от своего мира, проблемы с которыми они сталкиваются, покажутся нам весьма современными. Проблема взаимодействия развитой империи и «варваров» – людей живущих по законам отличающимся от законов империи. Политические игры, которые далеко не всегда направлены на успех народа, но всегда влияют на счастье отдельных людей. Различные манипуляции общественным мнением в преддверии выборов и многое другое.
Из всех описанных городов самым интересным городом, пожалуй, является таинственный Мемнон – город великих ученых и экстрасенсов, которые благодаря своему дару и необычному источнику энергии – Эфиру создают непревзойденную технику. Но не так уж и сладка участь экстрасенсов – ведь жизнь в Мемноне, это не столько благословение, сколько проклятие – Эфир выделяет губительное для людей излучение и очень не многие проживают в Мемноне длинные жизни.
К сожалению, не уделяется достаточно времени описанию механизмов действия таинственных «экстрасенсорных способностей», хотя это и можно списать на то, что автор решает держать нас в таком-же неведении, в каком пребывает большинство жителей Божественного мира. Это добавляет таинственности, а так-же пробуждает еще более сильное желание узнать-таки секреты Мемнона.
Хорошо описаны персонажи. На протяжении трилогии некоторые из них развиваются, некоторые остаются более статичны, но раскрывают неведомые нам ранее стороны своего характера. Все это напоминает жизнь, в которой есть более и менее подверженные изменениям люди. Характеры персонажей уникальны, даже в наиболее «простых» персонажах автор порой раскрывает интересные грани.
Первая часть трилогии – «НАРБОННСКИЙ ВЕПРЬ. Книга Варга»
Лейтмотивом этой книги являются очень интересные размышления на тему свободы. Стоит ли сражаться за свободу? Возможно-ли ее выиграть или получить по праву рождения? У кого свободы больше – у «диких» варваров или у именитых граждан цивилизованной страны? Есть ли вообще свобода и в чем она выражается?
Книга начинается с появления КрунаСвенельдсона, герцога Нарбоннской Галлии, в сопровождении его детей и свиты, в имперской столице. Здесь герцог должен склониться перед аморийским богом-императором и принести ему клятву верности. Все это было спланировано и отняло много сил у княгини Софии Юстины. Она, как истинная дочь своего отца – Тита Юстина – первого министра Аморийской империи, стремится к власти. Покорение Круна должно стать вишенкой на торте, которая и позволит ей самой занять пост первого министра, как только придет время. Первому министру должно быть как минимум тридцать лет, а Софии только исполнилось двадцать семь, но она уверенна, что как минимум три года ее отец еще протянет на своем посту. Тем более, что она и так многое, если не все, делает за отца. Да и что может пойти не так?
На этот вопрос ответы без особого труда найдутся у ее дяди – сенатора Корнелия Марцеллина, который и сам не прочь стать первым министром. Впрочем, главный политический оппонент еще не является главной проблемой Софии. А вот молодой и ретивый сын Круна – Варг, воспитанный любить и почитать свою свободу и древние устои галлов, вполне может ей стать. Ибо, в отличие от мудрого отца, Варг считает – что покорность синоним трусости, а уж горячий нрав молодого «варвара» подсказывает ему, что весь запал еще не растрачен, что галлы все еще могут и должны воевать с Аморией, воевать за свою свободу! А в войне за столь благую цель – все средства хороши!
София, увидев эту непокорность в сыне Круна, решает обратить свой взор на его дочь – принцессу Кримхильду, здесь ее ждет совсем другая картина. Дочь Круна совершенно очарована империей, чудесами цивилизации, а так-же красотой. Что стоит умной, ослепительной и хитрой Софии очаровать эту наивную девчонку? И к чему это приведет?
Что может прийти в голову Варгу – слишком явно ненавидящему империю, когда он, волею случая, наталкивается на двух еретиков, привязанных к позорным столбам? Эти самые еретики ведут умные речи и выглядят, в глазах Варга, товарищами по несчастью. Нет в империи страшнее греха – чем ересь, за нее отступников ожидает либо казнь, либо ссылка в Обитель Обреченных – где бушуют эфирные грозы, воздух тяжел и жизнь обречена.
Свободны ли те, кто воюет за свободу? Не вгоняют ли они себя сами в ярмо войны и ненависти, подменяя ей истинную свободу? А свободны ли правители? Те, на кого ровняются миллионы, не является ли власть таким-же ярмом, которое приходится тащить на себе день ото дня, не переставая за него сражаться и утешать себя иллюзией всесилия, при этом будучи даже не в силах отказаться от власти? Так кто-же свободен? Может раб? Хотя какая тут свобода, когда твое бесценное тело продают по вполне определенной цене. А существует ли вообще свобода? Или это просто миф, кружащий голову молодым и заставляющий старцев ронять скупую слезу? Ответы на эти и другие вопросы вы найдете в этой книге.
Сюжет достаточно насыщен и изменчив, это не наскучивает и держит заинтересованность читателя до самого конца книги. В сюжете очень много интриг, поэтому любители неожиданных поворотов получат особенное удовольствие. Книга скорее для женщин, но я не стану отговаривать мужчин ее читать, так как тут есть и неплохие описания баталий, и техника. Стиль выдержан. Концовка прекрасная и завершенная.
Вторая часть трилогии – «БОГИ ВЫБИРАЮТ СИЛЬНЫХ. Книга Софии»
Книга мне в целом понравилась. Если в предыдущей книге я обозначила лейтмотивом мысли на тему свободы, то тут скорее – размышления на тему любви. Тема эта не нова, но разве не бесконечна эта тема? О любви можно писать многое, ведь сколько людей – столько и мнений.
Каждый из описанных автором персонажей любит по своему – в силу своего ума и личных качеств. Тут найдется и любовь к семье, и запретная любовь, и светлая любовь, и беспощадная, и многие другие виды любви.
София разрывается между любовью к своему любовнику – Марсию, и любовью к власти. Как часто сильным женщинам приходит в голову мысль о том, что они хотят быть просто женщинами и никем более? Так как не возможно всегда тянуть все на своей спине и не задуматься, что если бы они были слабее, сговорчивее, то и жизнь их была бы легче. Так думают сильные женщины ровно до того момента, пока не добиваются своей новой «цели» – становятся просто любимыми женщинами и никем более. Это может принести счастье. Но вот насколько его хватит? Ведь человек уже привык к активной жизни, к власти над умами и сердцами, к свободе и независимости. В этой ситуации важно поведение мужчины, далеко не все из них достаточно сильны характером и, что еще более важно, умны, чтобы удержать подле себя женщину привыкшую к власти. Как именно сложится судьба Софии, зависит от действий Марсия. Поэтому в этой книге мы получаем оценку его интеллекта.
Дядя Софии – Корнелий – мучается своей любовью к Софии. Он готов принять ее именно такой, какая она есть. Вот только – это он решил, что она именно такая, а истинный образ Софии он не видит. Все мы порой с удовольствием строим образ понравившегося человека у себя в мыслях. Нам кажется, что мы знаем его как облупленного, видим не только достоинства, но и недостатки. Так и Корнелий – нарисовал прекрасный образ, вознес его на пьедестал, даже готов дополнять его в зависимости от поведения самой Софии, но вот очевидного он не видит. А если бы образа не было бы вовсе, то такой проницательный человек, уже давно бы разглядел истину. Впрочем, может он и сам это прекрасно осознает, но даже наиболее прожжённому цинику и негодяю может недоставать «чего-то святого». Этим «чем-то святым» и стала для Корнелия София, вернее ее образ.
Варг не может заставить себя полностью доверять своей жене – Доротее, дочери Корнелия, но и не любить он ее тоже не может. Он продолжает сражаться в войне, которую нельзя выиграть. Он сражается не столько с империей, сколько с самим собой. О каких уж тут можно говорить победителях? Да еще и проклятые еретики, играют им как пешкой, вот только теперь он осознает это в полной мере.
И только Доротея в своей искренней любви верна Варгу… или это лишь притворство? Ведь прошлое Доротеи известно читателю, а как она может с таким-то прошлым питать искреннее и чистое чувство к Варгу. Мы не знаем, что именно думает Дора.
Проблемы с галлами продолжают тревожить империю. На этом пробует играть София, на этом играет ее дядя – соперничая с Софией. Пешками в их играх становятся все остальные персонажи. Они не щадят никого в своей «большой игре» за власть. Они не щадят и себя самих.
София решив переиграть своего родственника отправляется в тот самый загадочный город империи – Мемнон. Но ее ожидает совершенно неожиданный поворот фортуны. Что с этим будет делать София? Как распорядиться ее дядя своими козырными картами? А что в это время происходит с ненавистными еретиками?
Сюжет отлично подхватывает историю предыдущей книги и продолжает вертеть знакомых нам героев в вихре неожиданностей и приключений. Интриги, сплетни, красота и любовь – все перемешалось в этом сюжете, но перемешалось как в хорошем коктейле и, так-же как хороший коктейль, доставляет читателю удовольствие.
Характеры тут неспешно, даже закономерно, развиваются. Тем, кому понравилась первая книга, понравится и эта.
Концовка хорошая, завершенная и стильная.
Заключительная часть трилогии – «ВОСКРЕСШИЕ И МСТЯЩИЕ. Книга Януса»
Эта книга открывает читателю некоторые тайны, что позволяет переосмыслить не только эту часть, но и всю трилогию в целом. Там, где до этого чуть менее внимательный читатель терялся в догадках касательно мотивов героев, теперь наконец-то раскрыта «изнанка». В описанной истории практически все персонажи расставляют свои точки над «i», принимают окончательные решения и делают свой выбор. Но это вовсе не значит, что и на самой истории стоит ставить точку. Начиная с самой первой книги можно увидеть множество путей развития сюжета в будущем, что позволяет читателю надеяться на продолжение.
Характеры персонажей продолжают развиваться и взрослеть. София теперь точно знает свои приоритеты, она наконец-то приняла себя такой, какой она и является. Хотя у читателя и остается смутное ощущение, что София-то всегда знала, что именно она хочет, а вот читателя ей удалось провести. Вполне логичное развитие можно наблюдать и в характере Корнелия. Он так-же делает свой выбор. Стоит отметить, что все метаморфозы происходящие с Корнелием перед глазами читателя вызывают совершенное неожиданное чувство – симпатию к стареющему негодяю. Как изменился бы наш мир, если бы негодяи были бы именно такие? Впрочем, возможно они именно такие и есть, вот только мы для них стоим не на уровне патрисов, даже не на уровне плебеев, а просто на уровне рабов – вещей послушных и легко заменимых.
Характер Варга наконец-то становится зрелым. Он тоже точно знает чего хочет, вот только его желания изменчивы в зависимости от его чувств, это в дальнейшем обещает ему не мало бед. Совершенно прекрасно выписан характер Доротеи. Он очарователен во всех смыслах, наверное именно такое воплощение и должна иметь известная фраза «Сильна в своей слабости».
Наконец – наиболее злокозненные негодяи, которые, как уже многие догадывались, никуда не делись, продолжают творить бесчинства и мешать полюбившимся персонажам. Они для себя все решили уже очень давно и лишь подтверждают своими действиями сей выбор. Или все – таки их цель действительно заслуживает подобной борьбы? Каждый читатель решает сам.
Сюжет, так же как и в предыдущих частях, полон внезапных поворотов и радует своей непредсказуемостью. Благодаря этому читать книгу весьма интересно.
Стиль продолжает радовать читателя своей выдержанностью.
Концовка волнующая и дающая надежду на продолжение истории Божественного мира.
В заключение хочется отметить, что вся трилогия весьма органична. История не обрывается, персонажи не теряются, а интриги остаются оригинальными. Читать трилогию приятно и благодаря неплохому стилю. Однозначно рекомендую всем любителям альтернативной истории, а так же тем любителям научной фантастики, которых интересует не только далекий космос, но и близкая нам Земля с ее загадочным прошлым и альтернативным будущим. Думаю, что многие женщины оценят эту трилогию по достоинству. Ведь женщины прекрасно умеют ценить красоту, интриги и силу характеров персонажей.
