Памяти Георгия Данелии (1930-2019), который для меня был самым важным кинорежиссёром детства, юности, зрелости. И этот текст один из самых важных для меня, написан 8 лет назад, а ровно 2 года назад, когда Данелии не стало, возобновлён уже как in memoriam.
Я люблю все фильмы Данелии, но по-разному, потому что эти фильмы очень разные, но больше всего, разумеется, “Кин-дза-дзу”. Сказано не мной, но я согласен: люди делятся на тех, кто любит этот фильм, и тех, кто его не воспринимает. В 2013 году, когда вышел мульт-римейк, я написал… нет, не рецензию, даже не знаю, как это назвать. “Мысли по поводу”. С каждым годом они актуальнее, потому что и фильм актуальнее: мы всё ближе к Плюку, он всё меньше кажется комедией и всё больше – антиутопией.
И чем дальше, тем сильнее ощущаю сам себя его героем, Владимиром Николаевичем, – но не из старого фильма, не прорабом дядей Вовой, а именно виолончелистом Владимиром Николаевичем из прощального фильма Данелии – в наступающем на нас мире Плюка. Почему так, из этого текста понятно, надеюсь. Но персонаж Данелии в конце концов вернулся на родную Землю, где у него семья, его знают и ценят. А кто уже здесь, им возвращаться некуда.
О ПОСТРОЕНИИ ПЛЮКА НА НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ (2013)
В печальном и усталом, совсем не детском мультике «Ку! Кин-дза-дза» (2012), снятом как римейк культового фильма 1986 года, есть один-единственный светлый момент. Нет, не так. Светлый – не то слово. Момент ещё печальнее, трагикомичнее, острее, чем мульт в целом. Но уже один этот момент полностью, даже с лихвой оправдывает существование римейка.
Я ПОДНИМАЮ ОДИН ПАЛЕЦ – ТЫ ПОЁШЬ «КУ», ДВА ПАЛЬЦА – «ЫЫЫ…». ЗАПОМНИЛ?
На 57-й минуте мульта Владимир Николаевич Чижов, гениальный русский виолончелист, злою судьбою заброшенный на Плюк, с горечью и возмущением восклицает:
– Я в пятёрку лучших музыкантов мира вхожу, а вы хотите, чтобы я с вами кукукал?! Хватит!!
Берёт свою виолончель и удаляется в пустыню, на одинокий холм, где занимает позу одинокого, непризнанного гения.
После чего чатланин Уэф, пацак Би и товарищ Чижова по несчастью Толик, начинающий диджей, остаются втроём, отдыхают в тени пепелаца. Тут чатланин Уэф и объявляет огорчённому уходом «дяди Вовы» Толику:
– Да ты не расстраивайся! Это он тебе завидует.
А пацак Би вздымает руки к небу:
– Небо… небо не видело такого бездарного пацака.
Это реплика из старого фильма, но здесь она звучит иначе. Сильнее, гротескнее. Одной этой сцены достаточно, чтобы сделать сомнительный римейк самобытным и незабываемым.
УЛЫБКА У ПАЦАКА ДОЛЖНА БЫТЬ РАДОСТНОЙ
Когда появился оригинальный фильм Георгия Данелии и мы ходили на «Кин-Дза-Дзу» в старые советские кинотеатры, чатланская планета Плюк казалась нам фантастикой, трагикомической антиутопией где-то на чужом краю Вселенной. Фильм Данелии был блистательной сатирой на наши людские пороки – но сам уродливый плюканский мир был страшно далеко, в антитентуре.
Для нас это была антиутопия уже хотя бы потому, что у себя, в своей стране, мы почти построили утопию. Пройдут всего пять лет, и нашу яркую утопию утопят в мелком и лукавом словоблудии, за нашими спинами, но практически нашими руками; однако в 1986 году мы ни о чём подобном не подозревали.
За минувшие с той поры четверть века Плюк стал ближе. Он наступил быстрее света. В наши дни Плюк – уже на Земле, медленно, но верно воцаряется у нас. Здесь и сейчас, равно в те времена на Плюке, чёрное стало белым, а белое чёрным: здесь и сейчас невежды заняли места спецов.
Невежды на коне, а спецам только и остаётся, что одно из двух – либо уподобляться невеждам, говорить на их языке – их словами – им угодные слова; либо, подобно Чижову, с гордостью отчаяния удаляться в пустыню, на холм. Чтобы в спину летело: «Это он завидует… бездарный, бездарный, бездарный пацак».
Причём невежды, насквозь лукавые и лицемерные по своей сути, тут совершенно искренни: они действительно уверены, что и бездарный, и завидует. У них свои критерии успеха, в котором никакая сложность не цветёт, а счастье измеряется количеством КЦ в кэцэжнике.
Но и спецы не без греха, сами выстраивают для себя эцих, с готовностью потакают низменным вкусам невежд. С наслаждением даже, с неким залихватским упоением потакают, как будто соревнуясь меж собой, кто лучше перепетросянит петросяна. Роняют себя и роют себе – не лично себе, может быть, но своему сословию, этой загнанной, затравленной и запятнанной страте спецов – колоссальную общую могилу. Вы посмотрите на этот Плюк, мои прекрасные соседи по эциху, друзья по несчастью; а если раза недостаточно, то посмотрите снова и ещё. На Плюке – такие, как вы, принципиально не нужны, более того, противопоказаны. Нужны такие, кто будет «кукукать» истово, самозабвенно, не зная и не признавая других слов, без доли сомнения и без всяких претензий «кукукать», за чатлы, а кому особо повезёт, то за КЦ.
У НАС ВАЖНЫЙ КЛИЕНТ – ТОЛЬКО ТОТ, У КОГО ХОТЯ БЫ ДВА КЦ ЕСТЬ
– Как вы пролезли в шоу-бизнес? – спрашивает Толик у Чижова.
– Дал пол-кэцэ, – устало отвечает гениальный виолончелист; и никакие объяснения не требуются более, в картине мира Толика становится всё ясно и логично: чтобы пролезть куда-то, нужно дать. Неудивительно, что этот Толик и на Плюке стал «своим», буквально на лету освоил тамошние правила игры. Всех человеческих черт он, впрочем, не утратил, но уже на верном пути к расчеловечению.
А музыкант Чижов, конечно, лузер, лох, не годный ни на что полезное идеалист – отстал от поезда истории, остался в старом мире, которого ни там, ни здесь уж нет, весь ухайдакали на луц; когда земные толики окончательно мутируют в земных пацаков и чатлан, таким унылым бездарям, как виолончелист Чижов, и вовсе не останется на нашей голубой планете места.
И едва этот момент истины наступит, Земля окончательно станет Плюком. Антиутопию построить легче, чем утопию: достаточно лишь потакать не лучшему, а худшему в себе.
