Меню Закрыть

Блог

Памяти учителя

Ровно год назад, 26 августа 2020 г., умер Виктор Оскарович Мушинский (Тененбаум), доктор юридических наук, профессор, выдающийся учёный-правовед и просветитель, многолетний главный редактор издательства “Международные отношения”. И мой научный руководитель, именно тот человек, благодаря которому я 30 лет назад, уже больше, избрал профессию политолога (в те времена это была ПРОФЕССИЯ).

Его книги издаются и переиздаются, по его учебникам продолжают учиться, сама его жизнь подобна роману, исторической драме: от детдомовца, сына “врагов народа”, до одного из создателей Конституции РФ. Но информация о нём в интернете крайне скудна, да её практически и нет. О его уходе не писали в СМИ и соцсетях; я сам узнал с огромным опозданием. Нет даже статьи в Википедии. Это несправедливо, на мой взгляд. Таких людей больше не делают, и о таких людях стоит знать, их стоит помнить.

Надеюсь, в меру сил, исправить недоразумение. Судьба далеко развела нас в последние годы жизни Виктора Оскаровича. Но с конца восьмидесятых и до середины нулевых мы общались очень плотно, по работе и не только; я неоднократно бывал у него дома в Саратове и в Москве; в 1992-м, переезжая в Москву, он оставил мне свою библиотеку. Я был единственным его учеником и многое могу рассказать – как ученик, как учёный и как писатель-альтернативщик: для меня имя В.О.Мушинского связано с целым потоком исторических альтернатив той удивительной эпохи надежд и иллюзий (1985-2005), которая никогда более не повторится.

Я собираюсь написать о нём в форме личных воспоминаний и биографического очерка-портрета эпохи, примерно в таком духе, как это делали Марк Алданов и Константин Паустовский.

Но мне бы очень не хотелось, чтобы подобный очерк утонул в соцсетях или остался висеть на сайте, где его мало кто увидит и прочтёт.

Я бы хотел, чтобы его прочли как можно больше ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ людей – историков, политологов, писателей, журналистов, гражданских активистов и т.д.

Если вы знаете или сами представляете подобную авторитетную площадку, пожалуйста, дайте мне знать на Boris.Tolchinsky@gmail.com или в “личке” ФБ.

Read More →

Как начинались и чем обернулись 500 лет доминирования Запада

Опубликованная неделю назад статья к 500-летию мирового доминирования Запада оказалась самой популярной и востребованной за 30 лет моей работы в качестве политического публициста (если не считать материалы в центральной прессе первой половины 90-х, которая тогда выходила миллионными тиражами). Более двухсот комментариев на сайте “Взгляда”, десятки перепостов и даже видеоролик на ютуб-канале с сотней тысяч подписчиков. Это заслуга не моя, а самой темы, в которой так тесно сплетаются прошлое, настоящее и будущее. Говоря о об окружающей реальности, люди хотят понимать, откуда она появилась, как мир к этому пришёл, кто виноват и что теперь делать.

Изначально текст был вдвое больше. Он содержал обширную историческую часть, но её пришлось ужать в силу требований формата. Полный текст статьи можно прочесть здесь, на моём авторском сайте, публикую его с согласия редакции.

Другие материалы во “Взгляде” доступны по ссылке.

КАК НАЧИНАЛИСЬ И ЧЕМ ОБЕРНУЛИСЬ
500 ЛЕТ ДОМИНИРОВАНИЯ ЗАПАДА

Министр иностранных дел России С.В.Лавров неоднократно подчёркивал, что пять столетий доминирования «так называемого коллективного Запада» подходят к концу. Актуальный календарь истории даёт возможность разобраться, как начиналось это доминирование, чем обернулось и почему для нас, живущих на излёте этой эпохи, так важно преодолеть её, чтобы идти вперёд. 13 августа 1521 года – день, который мы с уверенностью можем назвать началом этой 500-летней исторической эпохи.

В тот самый день завершился штурм Теночтитлана, столицы империи ацтеков, отрядом испанских конкистадоров под предводительством Эрнана Кортеса. История этой кампании потрясает воображение и кажется ожившей сказкой – но сказкой кровавой, тёмным фэнтези наяву, в сравнении с которым знаменитая «Игра престолов», и где герои Запада несли невежественным массам свет цивилизации, не спрашивая их согласия, ступая через миллионы трупов.

Теночтитлан был красивейшим городом, а правитель ацтеков Монтесума II –богатейшим из монархов мира. При Монтесуме в Теночтитлане проживали, по различным данным, от трёхсот тысяч до миллиона человек, то есть больше, чем в тогдашних Париже, Риме, Лондоне, Севилье, Лиссабоне, Праге, вместе взятых. Подданными Монтесумы были 15 миллионов человек, включая племена, которые признавали господство ацтеков. Их империя занимала территорию втрое больше самой Испании.

И вся эта великая империя буквально за два года (1519-1521) рухнула к ногам конкистадоров! Несколько сот испанцев одержали полную победу над сотнями тысяч воинов-ацтеков. Последний император Куаутемок попал в плен к Кортесу и был запытан до смерти, Теночтитлан – захвачен и разрушен. Сейчас на месте бывшей ацтекской столицы – Мехико, столица Мексики, Куаутемок – национальный герой страны.

Как же испанцам это удалось? И как вообще они оказались у стен Теночтитлана, так далеко от родины, на другом конце Земли? Что их туда привело?

Чтобы получить ответы на все эти вопросы, нам стоит вернуться из Старого Света в Новый, из Мексики – в Испанию, из 1521 года – на четверть века назад.

В то время Испанией правили два самых выдающихся монарха в её истории – Изабелла, королева Кастилии, и её супруг Фердинанд, король Арагона. В 1492 году, когда Колумб открыл Америку, Изабелла и Фердинанд завершили Реконкисту, отвоевание пиренейских земель, занятых ещё в VIII веке арабами-магометанами. Только-только обосновавшись в Альгамбре, столице бывшего Гранадского эмирата, супруги-соправители выпустили эдикт, который предписывал всем евреям либо креститься, либо покинуть пределы владений Кастилии и Арагона. Нет, монархи не были антисемитами, наоборот, сами активно сотрудничали с евреями, а те помогали им закрепиться у власти. Но Изабелла и Фердинанд были политиками-реалистами, суровыми прагматиками и, вместе с тем, убеждёнными адептами католической веры. Чуть позже судьбу евреев разделили мавры. Воссоздав единую страну, католические короли желали править единым и сплочённым католическим народом; в ту эпоху народы сплачивала не этническая принадлежность, а религиозная вера.

Тогда же из Америки вернулся генуэзец Христофор Колумб, посланный королевой Изабеллой на поиски пути в Индию. Он сам ещё не знал, что открыл портал в ад, а знал бы – десять раз подумал бы: стоит ли?.. История любит играть в чёрный юмор: начавшись с Америки, ровно четыре столетия спустя Испанская империя и закончится падением Филиппин, которые приберут к рукам молодые и алчные США.

Но во времена Колумба никаких «Соединённых Штатов» не было даже в проекте. Зато он привёз Изабелле настоящих туземцев (которых по ошибке назвал индейцами), а главное – золото. И сообщил, что там, где он это золото добыл, можно взять ещё и ещё. И ещё!

В 1503 году королева Изабелла умерла, а её супруг Фердинанд не пользовался доверием кастильской знати, которая считала арагонского короля «чужаком». Всё изменилось после его смерти в 1516 году. Королём Кастилии и Арагона стал внук Изабеллы и Фердинанда Карлос, он же Карл V Габсбург, пожалуй, самый знаменитый в мировой истории человек по имени Карл (возможно, после Карла Маркса, но это не точно). Карл V не обладал политическим гением бабки и деда, но у него был государственный ум, а ещё им владели колоссальные амбиции. Он мечтал стать повелителем мира – и почти стал им. Много лет спустя Карл скажет: «Над моей империей никогда не заходит солнце». В XIX веке эту фразу присвоят английские колонизаторы, но ни до, ни после Карла V не было такого монарха, который бы единолично правил столькими народами.

По праву наследования, а также в результате войн и политических союзов Карл получил во владение огромные территории в Европе. В 1519 он также стал императором «Священной Римской империи», разнородного государственного образования, которое включало множество германских, центрально- и южноевропейских территорий, претендуя на роль единственной наследницы Древнего Рима. В Европе доминирование Карла V было безусловным, всерьёз ему противостоял один лишь французский король, но всякий раз неудачно. Англия в те времена сидела тихо, а Москва, незадолго до того сбросившая иго Золотой Орды, только-только поднималась и в большой европейской политике почти не участвовала.

Чтобы удержать и укрепить господство над Европой и финансировать свои многочисленные кампании, Карл V отчаянно нуждался в деньгах. Но его положение в глазах испанцев осложнялось двумя обстоятельствами. Во-первых, Карл родился во Фландрии (современной Бельгии), там же провёл детство и юность, испанских нравов не знал, с гордым кастильским дворянством обращаться не умел, об авторитете королевы Изабеллы не мог и мечтать. Во-вторых, он присвоил престол Кастилии через голову своей матери Хуаны, дочери и законной наследницы Изабеллы. Королеву Хуану объявили «Безумной» (с тем она и осталась в истории) и добровольно-принудительно переселили в монастырь; это решение, как бы мы сейчас сказали, было непопулярным и многим в стране не понравилось. Итак, чтобы исправить своё королевское реноме в глазах испанских подданных, молодому Карлу требовалось чудо. Другое чудо требовалось для того, чтобы найти деньги для первого.

Тем временем по пыльным дорогам Кастилии и Арагона скитались тысячи хитроумных (и не очень) идальго, которые умели только воевать, но воевали лучше, чем кто-либо в тогдашней Европе. Это была взрывоопасная смесь пассионарности и неустроенности. Реконкиста закончилась, воевать оказалось не с кем, тысячи сорвиголов остались не у дел, без земли и без богатств. Крамольный же вопрос, а не пойти ли вам работать, прозвучать не мог, так как это было оскорбительно для чести благородного идальго и могло закончится смертью любого из глупцов, кто бы его решился такое спросить. После изгнания евреев и морисков, игравших огромную роль в торговле, ремеслах и науках, горячие испанские идальго также не горели желанием брать на себя эти «недостойные» дворян занятия. Иное дело, грабить караваны: это было более престижно, но отнюдь не богоугодно, и всерьёз вредило королевской казне.

Решение нашлось само собой, причём король его активно поддержал. Сотни, а затем и тысячи пассионарных идальго отправились за океан по пути, проторенному Колумбом и другими первопроходцами. В Испании они оставляли нищету и безысходность, в Америке – Новой Испании – им грезились новые земли, которых уж точно хватит на всех, и невероятные богатства, которые придётся отвоёвывать, но это никого не пугало. А кроме того, конкистадоры, будучи верными сынами своей матери католической церкви, несли учение Христа отсталым и невежественным идолопоклонникам. Прибыв на место, они убеждались – а многие, к несчастью, на самих себе, – насколько дикие и кровожадные нравы царят у ацтеков: те практиковали человеческие жертвоприношения, вырывая сердца живых ещё людей, купаясь в их крови. И разве не долг доброго христианина перед Господом привести к Христу этих злосчастных дикарей?

Глядя из нашего времени, трудно сказать наверняка, какие мотивы превалировали среди конкистадоров, алчность или религиозное рвение. Но всё вместе сложилось удачно: люди, которым не хватило места в Старом Свете, обрели новые цели жизни в Новом, и были готовы любой ценой добиваться их достижения.

Для индейцев это означало катастрофу. У населявших Америку народов бытовало поверие, что однажды возвратится их верховный бог (обычно это был Кецалькоатль), он будет белокожим, с бородой, вооружён необыкновенным оружием, с ним явятся его помощники, такие же бледнолицые, как он, и множество других невиданных созданий. Поэтому когда Эрнан Кортес сотоварищи предстали перед ацтеками, те сразу же признали в них богов, спустившихся с небес. Индейцы прежде не видали лошадей и приняли всадников за единое создание, за этаких кентавров (если бы они знали, кто такие кентавры). А ружья, огненные трубки, и особенно пушки, способные убивать множество людей на расстоянии, совершенно деморализовали их. Потом, правда, туземцы поняли, что и новоявленных «богов» можно убить, что они такие же люди.

Но дело было сделано. Всё новые царства рушились к ногам конкистадоров, одно за другим туземные племена признавали власть короля Карла, и горы золота и серебра отправлялись за океан, Испанской короне. Неизвестные в Америке болезни, такие как оспа и корь, привезённые незваными гостями, массово косили туземцев, истребляя всякое сопротивление и высвобождая жизненное пространство для колонизаторов. Испанская колонизация расползалась по Америке, где-то соперничая с португальской, но чаще следуя далеко впереди. Земля была велика и обильна, и казалось, места хватит всем. Тордесильясский договор 1494 года разделил сферы влияния в Новом Свете, так будущая Бразилия стала португальской, а вся остальная часть Нового Света отошла к Испании.

«Эрнан Кортес со своими людьми завоевывает Мексику, Писарро – Перу, Нуньес де Бальбоа выходит к Тихому океану, а многие другие гибнут в сельве и тонут в забвении. И совсем немногие – старые, покрытые шрамами – возвращаются в свои деревни богачами; но большая их часть остаётся там, на дне рек, в залитых кровью храмах, в забытых и заросших могилах. А те, кто не пал от руки своих же товарищей, кончают жизнь на плахе – из-за того, что восстали против вице-короля, из-за того, что поступили по-своему, из-за заносчивости, из-за амбиций. Или же, покорив целые империи, кончают свой путь на паперти, прося милостыню, в то время как на открытые ценой их крови и с риском для их жизни земли тучей паразитов слетаются из Испании королевские чиновники, сборщики налогов, священники, эксплуататоры недр и земель: ястребы кинулись на добычу с твердым намерением прибрать всё это добро к рукам».

Так пишет в своей «Истории Испании» знаменитый романист Артуро Перес-Реверте.

К горечи победителей, новые плодородные земли и горы награбленных в Америке богатств не принесли им ни счастья, ни процветания, и миллионы уничтоженных туземцев не открыли врата в рай. История, как было сказано, любит зло шутить со своими героями и антигероями, тем более, это обычно одни и те лица. Под конец жизни Карл V, король и император, повелитель половины мира, безумно уставший и измученный 40 годами борьбы за власть над обитаемым миром, добровольно отрёкся от всех принадлежащих ему тронов и отправился в монастырь. Где и умер спустя три года после своей матери королевы Хуаны (1558). В Испании ему наследовал сын, Филипп II, король-бюрократ, мрачный, нелюдимый затворник, не обладавший ни политическим гением Изабеллы и Фердинанда, ни государственным умом Карла.

И ещё 40 лет правления Филиппа II Испания, питаемая богатствами Нового Света, царила над Европой, а по Европе уже в полный рост шагала Реформация. Филипп же возомнил себя воинствующим рыцарем Контрреформации. И все заокеанские богатства спускал на политические авантюры, на войны с протестантской Англией и восставшими Нидерландами, а также на бесчисленные резиденции двора и знати. Всё оказалось зря. Он так и умер, не добившись своих целей.

Но пример Филиппа II оказался заразителен ещё на три столетия вперёд. Менялись на испанском троне Филиппы и Карлы (среди них затесались даже два Фердинанда и одна Изабелла), приходили и уходили временщики и фавориты, министры и диктаторы, регенты и генералы – но порядок оставался неизменным. Испанская элита поняла, что можно не работать и не развивать страну, а жить за счёт награбленных в колониях богатств. Так и жила, пока не профукала и богатства, и колонии, да и саму страну. Держава, которая в XVI веке правила миром, встретила XX век без гроша за душой. И весь это век воевала с самой собой, заново училась жить и работать.

Англичане повели себя умнее. Они устремились в Америку на полтора столетия позже испанцев. Но Америка была огромна, места всё ещё хватало всем. Подобно испанцам, англичане плыли в Новый Свет, спасаясь от нищеты и безысходности, питая надежду на лучшую жизнь. В 1640-х годах в Англии была гражданская война, и по её итогам королю-тирану Карлу I Стюарту отрубили голову. Потом была республика и диктатура Кромвеля, случилась Реставрация, на трон вернулся Карл II, сын первого, а другой сын, Яков II, пытался утвердить католицизм, но был низложен «Славной революцией» (1688).

Здесь мы встречаем главное отличие английской колонизации Америки от испанской. Все конкистадоры были верными слугами короля, сынами церкви, и все земли, завоёванные ими, от самого начала Испанской империи до самого её конца считались владениями короны, впрямую управлялись из Мадрида. Англичане же были не воинами-конкистадорами, а переселенцами, представлявшими самих себя. В Новом Свете они становились собственниками и получали право на представительство в местных политических собраниях. Пройдёт ещё сто лет, и этот образ жизни оформится в девиз, зажёгший Американскую революцию: «Нет налогам без представительства».

Другое важное отличие: если испанцы быстро, ещё при Карле V, согласились с тем, что индейцы тоже люди, и относиться к ним нужно по-человечески, по-христиански, стараясь обращать их в католическую веру, то английские переселенцы, ставшие американцами, индейцев просто убивали. В Центральной и Южной Америке, куда пришли испанские завоеватели, туземцы погибали от неведомых болезней, но никто нарочно их не заражал.

А в Северной Америке переселенцы сознательно подбрасывали индейцам заражённые оспой одеяла и одежду. Так они отвоёвывали себе «жизненное пространство» в чужой, необъятной стране, которую алчно присвоили, даже не особо маскируясь верой; папы римского над ними не было, и вели их не священники, а богачи, собственники земли.

Усилившись настолько, чтобы заставить считаться с собой все державы Европы, США в конечном счёте сами стали Западом – и возглавили его.

Колонизация «отсталых территорий», которая в XVIII веке была только трендом, в XIX-м стала мейнстримом. Величие государства определялось тем, сколько у него колоний и как много сокровищ оно способно выкачать из них, чтобы обеспечить себе процветание. Великая английская промышленная революция была бы невозможна без жестокой эксплуатации Индии, которую сами англичане беззастенчиво называли «жемчужиной в короне Британской империи». Все монархи от Виктории, «бабушки Европы», до Георга VI, отца нынешней королевы Елизаветы II, считались императорами Индии. В целом их империя была самой большой из когда-либо существовавших в мировой истории. За англичанами с большим отрывом следовали французы, голландцы, те же самые испанцы и португальцы, даже бельгийцы.

Леопольд II, король-маклер, путём махинаций сделал Бельгийское Конго своим личным владением. При его правлении коренные жители страны подвергались такой чудовищной эксплуатации, что погибали миллионами в год. И это был первый документально подтверждённый геноцид в истории, он потряс и возмутил мировую общественность даже в те далеко не вегетарианские времена. Леопольду II пришлось передать Бельгийское Конго в собственность государства. Но за преступления против человечности Леопольда никто не судил, он остался королём и умер на бельгийском троне.

Второй Германский рейх, появившийся на карте мира только в конце XIX века, опоздал к разделу мирового пирога. Но тут же, устами будущего рейхсканцлера Бернгарда Бюлова, заявил имперские претензии на «место под солнцем». Чтобы получить свою долю колоний, рейх посылал в Южную Африку войска, которые истребляли местное население целыми племенами (геноцид гереро и готтентотов). Провожая войска в другую часть света, в Китай, кайзер Вильгельм II напутствовал своих солдат: «Действуйте вашим оружием так, чтобы и через тысячу лет ни один китаец не осмелился косо взглянуть на немца». Из тысячи обещанных Вильгельмом лет прошли чуть больше ста, но что бы теперь сказал он, глядя на современный Китай? ВВП Китая в пять раз больше ВВП Германии.

В 1914 году неистощимая страсть европейских держав к мировому господству приведёт их к Великой войне, к Первой мировой, затем и ко Второй.

Подведём итоги. Ровно 500 лет назад падением Теночтитлана началась эпоха доминирования «коллективного Запада». За первым миллионом её жертв, погибших в джунглях Мексики, последовали новые и новые повсюду в мире, их невозможно подсчитать. Везде, где ступала нога европейца (а затем и американца), лилась кровь, уничтожались племена и народы, а их национальные богатства становились добычей жестоких колонизаторов. Кому-то эти богатства не пошли впрок, как испанцам, а кто-то, как англичане, сумел выгодно распорядиться ими. Так или иначе, без этих награбленных по всему миру богатств Запад не стал бы тем Западом, «который мы знаем и любим». Воинствующие адепты колониализма мечтают вернуть нам XIX век и его нравы, превозносят «блага цивилизации», принесённые Западом в Азию и Африку, а если и осуждают Запад, то лишь за «сдачу позиций», за уход из колоний, новые власти которых до сих пор не в состоянии наладить нормальную жизнь в своих странах.

Но это аргумент не «за», а «против» Запада: чего стоит такая цивилизация, которая для своего утверждения на новых землях нуждается в постоянном присмотре иностранных хозяев? Как можно одной рукой голосовать за демократию и либерализм, а другой проводить черту между «цивилизованными» народами и якобы «отсталыми», делить людей на первый и все прочие сорта? Может быть, проблема в другом? В том, что ценности и идеалы, навязанные «коллективным Западом» в 500-летнюю эпоху его доминирования, не приживаются в странах с иной, незападной культурой? Может быть, если самоназначенные прогрессоры действительно желают этим странам, то лучше дать им жить как они сами хотят, без всех этих «демократических и либеральных ценностей», которые стали уже профанацией и на самом Западе, а за его пределами всё чаще выступают лишь как инструменты контроля над непокорными народами? И, может быть, не будь этих 500 лет доминирования, Западная Европа так и осталась бы захолустьем Ойкумены, каким она была в эпоху Римской империи, а цивилизации Средиземноморья, Востока и Юга ещё сильнее поднялись бы сами, без насильственной колонизации? Мы жили бы сегодня в ином мире, неизвестно, лучше ли, но, без сомнения, честнее и справедливее.

Так или иначе, эпоха доминирования «коллективного Запада» завершается на наших глазах. В его поступках больше нет победительной силы. Там, куда он вмешивается со своим уставом, возникает хаос. Последние примеры у всех на слуху: Ирак, Ливия, Афганистан. Действуя как слон в посудной лавке, Запад создаёт своим присутствием сразу две проблемы: первую – когда он входит, свергая стабильные национальные режимы, а вторую – когда выходит, оставляя выжженное поле, открывая дорогу к власти экстремистам.

Запад не хочет, но вынужден уходить отовсюду, где он пытался наводить свои порядки, но не смог. Сегодня Запад уже не тот, каким был при Карле V или Вудро Вильсоне, или даже Рональде Рейгане. В идейном плане «коллективному Западу» нечего предложить миру, кроме старых, обветшавших вильсоновских мантр, которые теперь мало кого убеждают и в которые он уже не верит сам. У конкистадоров Эрнана Кортеса, у повстанцев Джорджа Вашингтона, у колонизаторов Сесила Родса и у многих-многих, кто олицетворял «коллективный Запад» в прежние времена, был свой «образ будущего», тот Сияющий Город на Холме, куда он, «коллективный Запад», искусно завлекал народы мира. Но этот яркий образ растворился в Black Lives Matters, ЛГБТ и «новой этике». COVID-19 нанёс по Граду-на-Холме новый сокрушительный удар, показав всю неспособность «коллективного Запада» в одиночку противостоять реальным вызовам и угрозам цивилизации. Выяснилось, что «авторитарные» страны, такие как Китай, лучше справляются с ковидом, нежели «мировые демократии», чьи политики больше озабочены очередными выборами.

13 августа 1521 года, день падения Теночтитлана, можно считать символическим началом 500-летней эпохи доминирования Запада. На самом деле, как видим, это был долгий, растянувшийся на десятилетия и даже на столетия процесс. Так и завершение эпохи не случится в один день. В обозримом будущем «коллективный Запад» никуда не денется, он не развалится, он всё ещё очень силён, владеет передовыми технологиями, его питают сильные умы, и сам западный образ жизни остаётся привлекательным для значительной части человечества. С Западом придётся иметь дело, сообща решать возникшие проблемы. Так постепенно будет возрождаться тот конкурентный и многополярный мир, который с античных времён является лучшим, самым естественным и продуктивным состоянием человечества. Именно об этом говорит «коллективному Западу» российское руководство. Услышит ли? Скорее да, чем нет. Стоит на это надеяться.

Борис Толчинский, кандидат политических наук, писатель, публицист

Read More →

Первый тест по “Божественному миру”

Наконец-то, свершилось! Я сделал первый тест по “Божественному миру” (вопросы на скринах ниже). Думал об этом больше 20 лет, с самых первых книг цикла. Мечтал, чтобы у читателей была возможность проверить свои знания и поучаствовать в увлекательном интеллектуальном состязании. Но не было достойного инструментария. Он появился в виде Яндекс-Форм, на их основе я и разработал этот тест.

NB! Первый тест – не по книгам, не по всей экосистеме цикла, а только по альтернативной истории, т.е. истории возникновения “Божественного мира”. Если не читали или подзабыли книги – не беда, главное, представлять себе, о чём идёт речь. В некоторых вопросах можно выбрать сразу несколько верных ответов, в каких – решайте сами.

Всего я надеюсь сделать 12 тематических тестов по 12 вопросов в каждом.

Read More →

“Божественный мир” как когнитивная экосистема

31 июня – всемирный день фантастики! Всех коллег, читателей и сочувствующих – с праздником. 🙂

Полагаю, это самый подходящий день наглядно показать, чем я занимаюсь. Меня давно просили сделать презентацию “Божественного мира”. Всегда буду рад провести её в оффлайн-формате. Однако с ним пока большие сложности – и объективные, ковидные ограничения, и субъективные, откровенная обструкция среды. Но кому сейчас легко? Только тем, кто почиет на лаврах. Мы выбираем другой путь. Присоединяйтесь, за ним будущее.

Read More →

Рецензия Дмитрия Мартынова в “Учёных записках Казанского университета”

Как вы знаете, я неоднократно сетовал на отсутствие профессиональных критических рецензий цикла “Божественный мир”, который был, остаётся и останется главным трудом моей жизни.

Профессиональная критика важна для понимания того, что он собой представляет, и адекватного ориентирования аудитории – читателей, издателей, критиков, прессы, etc., в конечном счёте, для выживания книг и автора. Книги могут быть сколь угодно “широко известными в узких кругах”, даже считаться классикой жанра, – например, на старом ФАИ такое их определение звучало неоднократно, – но если о них не пишут, не говорят, не обсуждают с разных точек зрения, то их всё равно что не существует. В нашем информационном мире живо только то, что на слуху, что обсуждают массы и авторитетные источники.

Получается замкнутый круг: рецензий нет, потому что автор и книги малоизвестны, а они малоизвестны, потому что нет таких рецензий, которые могли бы рассказать о них заинтересованной аудитории.

За 22 года после первых изданий книг цикла многие заявляли намерения выступить с подобными рецензиями, но всегда что-то мешало. И субъективные факторы, и объективные. Один коллега, человек очень опытный в таких делах и понимающий, два года назад объяснял мне: “Что же вы хотите? Рецензировать ваш капитальный труд не так легко! Чтобы сделать это на уровне, нужно быть профи, и не в одной области, а в нескольких. Много ли у нас таких профи в литературной сфере? Вы ждёте критику? Но чем больше будут вчитываться, тем меньше желания будет вас критиковать“.

Есть множество частных отзывов, их авторы – от студентов до академиков, от программистов до музыкантов, от старых друзей-фидошников до молодых и совершенно неизвестных мне читателей, etc. Есть большая читательская рецензия 2018 года от Елены Панич, которая в то время работала главным редактором портала “Византийский ковчег”. Есть целых три рецензии доцента Артёма Гуларяна (первая в книге, вторая на сайте), историка и фантастиковеда, причём его третья статья, наиболее объёмная и содержательная, получив “серебро” на конкурсе “Фанткритик-2020” (она взяла бы “золото”, вне всякого сомнения, если бы фамилия рецензируемого автора была другая, не Толчинский), до сих пор не опубликована; все три текста Гуларяна обзорные, т.е. они не столько рецензируют сами книги, сколько знакомят с ними читателей. Есть развёрнутый отзыв профессора Дмитрия Володихина, историка и писателя, с ёмкими и точными оценками моей работы, но и этот отзыв, хотя бы в силу своего объёма, не является полноценной критической рецензией.

И, наконец, такая профессиональная критическая рецензия появилась. Её написал Дмитрий Мартынов, профессор, доктор исторических наук, член Российского общества интеллектуальной истории, ведущий участник русской Википедии и вместе с тем – большой любитель серьёзной фантастики (редкое, увы, в наши дни сочетание).

Рецензия опубликована в “Учёных записках Казанского университета”, по этой ссылке можно открыть карточку статьи и скачать PDF-файл с полным текстом (скриншоты ниже в конце поста).

Из самой рецензии я узнал, что её автор впервые познакомился с “Божественным миром” ещё на третьем курсе университета. А уже в 2020 году, когда вышли новые книги, он прочитал всю трилогию “Наследники Рима” в третьей, финальной редакции, включая совершенно новый роман “Воскресшие и мстящие“, который ранее не издавался для широкой публики. И это правильно: как автор, я настаиваю, что читать нужно именно финальную редакцию 2020 года. Она есть канон. А две предыдущие (1999, 2017) теперь скорее апокрифы, они представляют чисто литературоведческий интерес. Если их когда-нибудь опубликуют в ПСС, я не удивлюсь! Но это всё же пройденный этап.

Итак, в статье “Античность, fiction, или о построении миров гуманитариями” Дмитрий Мартынов рецензирует три книги, в том числе мою. Рецензия не компаративная, а последовательная, так что все три части статьи вполне самостоятельны. Часть, посвящённая “Божественному миру”, занимает около пяти страниц, и я, с позволения рецензента и для удобства чтения, выкладываю её на свой авторский сайт, см. в разделе ОТЗЫВЫ (первая сверху), чуть позже сделаю отдельную страницу.

Разбирать саму рецензию я, разумеется, не буду, но отмечу три принципиальных момента.

Во-первых, необычайную внимательность рецензента при работе с источником. До проф. Мартынова я не встречал читателя, который бы так вдумчиво и аккуратно исследовал мир романа-трилогии, исторические обстоятельства, приведшие к описанным событиям, характеры и мотивации героев, и т.д. Причём сам роман – это важно! – он рассматривает не изолированно, а в контексте моих статей, заметок и комментариев, посвящённых экосистеме “Божественного мира”. Романы – лишь её часть! В них вошло не всё, и если основываться только на романах, многое и важное останется за кадром.

Во-вторых, как автор, я всё же не могу согласиться с рядом соображений рецензента. Прежде всего, с отнесением моей работы к жанру фэнтези; на этот счёт имеется отдельная статья “7 причин, почему “Божественный мир” – НЕ фэнтези“, она доступна на сайте. Ещё – с предположением о том, будто “автор стремился представить Софию Юстину как своего рода главный положительный персонаж”. В “Божественном мире”, как и в нашем мире, в реальной истории и политике, – в отличие как раз от фэнтези, – нет ни положительных, ни отрицательных героев (известные нам исключения типа Гитлера – именно исключения, флуктуации истории). Все герои цикла неоднозначные, такими они задумывались, такими и получились. Положительные черты можно найти даже в Ульпинах, а отрицательных черт немало в Варге и Софии, героях первого плана. Был ли положительным героем Варг, когда велел привязать своего родного дядю верёвками к коням и так тащить, пока весь дух не выйдет из него? А была ли отрицательной героиней София, когда, ценой своей карьеры, спасала свободу и жизнь двум безумно влюблённым? То, как люди проявляют себя на разных этапах своей жизни и в различных обстоятельствах, часто зависит не от них самих, а именно от этих обстоятельств и от окружающей среды (тут нужен отдельный большой разговор).

В-третьих, рецензия профессора Мартынова определяет трилогию как “учёный роман“. Да, об этом китайском термине я слышал, но он оставался где-то на периферии моего внимания, и мне не приходило в голову применять его к своему труду. Но теперь я понимаю, что этот ёмкий термин ещё и самый адекватный. “Наследники Рима” учёный роман не в том смысле, что он только для учёных или же написан как-то по-учёному, – нет, совсем нет, и рецензент это отдельно отмечает, – а в том, что рассказывает о сложных, неоднозначных вещах понятным языком художественной литературы, языком живой фантастики.

Итак, рецензия Дмитрия Мартынова – настоящий прорыв для “Божественного мира”. Как видите, автор не во всём согласен с рецензентом, но уровень самой рецензии вызывает уважение. Да, это как раз тот уровень, который был необходим. Теперь он достигнут. Нужно двигаться дальше, и я скоро покажу – куда.

Read More →

Аморийский язык – лингва франка мира Pax Romana Nova

Почему, – спросил меня однажды въедливый читатель, – имя “Фортунат” начинается с буквы “Ф”, разве не должно быть – Fortunatus? Вообще, на каком языке говорят в “Божественном мире”? Есть ли там “лингва франка”, общий язык, у нас им служил арамейский, потом греческий, латынь, французский, а в наши дни – английский? Как общаются друг с другом наследники Рима и потомки викингов, а также персы, армяне, ивримы и прочие? На латыни? Нет, это язык имперского официоза. На греческом? Это язык интеллигенции. Неужели на древнеегипетском?! И снова нет: он в ходу лишь у ментатов-отшельников.

Общий язык – аморийский! Так и называется в книгах. Но откуда он взялся? Развился на базе коптского. В нашем мире, как известно, коптский – вытесненный арабским, почти мёртвый язык. Но в АИ-мире, где НЕ БЫЛО захвата арабами Северной Африки, после возрождения там Римской империи коптский, наоборот, послужил основой для общего разговорного языка. Именно на аморийском говорят Варг, София, Корнелий и другие герои книг.

Коптский алфавит

Хотя язык не из лёгких, в нём 42 буквы – 28 согласных и 14 гласных. Есть буквы в нашем мире совершенно неизвестные, например, буква “дуат” (на третьей картинке), она, как нетрудно догадаться, используется в словах, имеющих отношение к потустороннему миру в новой аватарианской мифологии.

Буква “дуат”

А вот имя действующего бога-императора пишется на аморийском очень просто, не нужно жить в альтернативном мире, чтобы прочитать его: Βικτορ Φορτυηατ. 🙂

Слово “Бог” на греческом, латыни и аморийском

Read More →

Пропп, Кэмпбелл и непроглядная хтонь

Посмотрел “Непроглядную хтонь” с ув. Е.М.Шульман. Это прекрасно, как всегда. И отныне Шульман выступает неутомимым популяризатором не только политологии, но и культурологии. Браво! Но сразу возникают три вопроса:

1. Почему в контексте беседы о Проппе не звучат фамилии Фрэзера, Леви-Брюля и, в первую очередь, Кэмпбелла? Я уже молчу про Воглера, Пинколу Эстес и Шиноду Болен. Но как можно понимать систему архетипов, тропов и мифологических аллюзий вне “Тысячеликого героя”?

2. Как коррелирует почитание творчества Проппа с умалением полезности исторических аналогий? Получается, по Шульман, в волшебных сказках мы находим инструменты для познания реальности, а в событиях своего же реального прошлого – нет? И стоит ли после этого удивляться, что у нас так много любителей фэнтези и так мало знатоков истории?

3. И главное: не прозвучал особенно уместный в наше время призыв изучать первоисточники – сказки, мифы и легенды, на основе которых Пропп сотоварищи выстраивают свои теории.

Сам я прочёл Проппа слишком рано и не сумел оценить по достоинству. Влияние русских сказок на культурологию “Божественного мира” едва уловимо. “Русь-Россия” выступает как аллюзия: да, внимательный читатель понимает, что Амория/Третий Рим – это, собственно, и есть “альтернативная Россия”, но всё действие проходит в Средиземноморской Ойкумене; территория восточнее Германии и севернее Китая – белое пятно, жизнь там не описана, во всяком случае, пока. Как, кстати, и Америка, всё Западное полушарие.

Культурологический фундамент мира Pax Amoria составляют мифы Древнего Египта, которые Пропп рассматривает очень бегло, избирательно и по касательной. Скажем, наиважнейшая дихотомия древнеегипетской картины мира “Маат – Асфет”, т.е. противостояние Божественного Порядка-Правды-Справедливости Хаосу-Кривде-Несправедливости, насколько я помню, у Проппа вообще не упоминается.

Мир Pax Amoria также весь пронизан античными сюжетами, они повсюду – от имён героев до устройства мироздания. Но не только: есть значительные вкрапления германо-скандинавской мифологии, больше всего их в “Воскресших и мстящих”, где история золота нибелунгов переосмыслена и буквально встроена в сюжет. Один из персонажей, антагонист, выступая в ипостаси Регина, чуть ли не навязывает герою-протагонисту роль Сигурда (Зигфрида) и само это золото как залог его верности “борьбе за свободу” против имперского дракона (богов-аватаров). Принимая прОклятое золото нибелунгов, герой становится пленником уготованной ему роли.

Что касается работ Кэмпбелла, я их прочёл довольно поздно, когда первые книги “Божественного мира” были давным-давно написаны. Но оказалось, что написаны они точь-в-точь по Кэмпбеллу! Если вы читали и его, и “Нарбоннского вепря”, вы можете убедиться в этом сами на примере “путешествия героя” – принца, а затем герцога Варга. Аналогичный путь проходит во второй книге София. А в третьей эти “путешествия” переплетаются, и герои получают от судьбы что заслужили. Как справедливо заметил в своей недавней рецензии профессор Мартынов, они “вынуждены расплачиваться за всё то, что осмелились пожелать”.

Почему так получилось? Потому что весь мифологический каркас “Божественного мира” строится на первоисточниках. Никакие толкования, сколь бы ни были они прекрасны и мудры, как у Проппа, самих первоисточников никогда не заменят.

Read More →

Путин, Август и Тиберий: исторические аналогии уместны

Сравнение Сурковым Путина с Октавианом Августом, конечно, очень лестное (а себя – с Агриппой? или всё же с Меценатом?), но в наши дни не вполне достоверное. Оно было актуально в начале-середине нулевых, когда новый молодой президент умиротворил страну и успокоил политические страсти, навёл порядок после “смутных 90-х” и обеспечил сносное благосостояние народу.

С тех пор прошли 15 лет, всё изменилось: мир, Россия, Путин. Сегодня он больше напоминает Тиберия – одного из самых значимых для Рима и самых недооценённых императоров; причём недооценены как лучшие, так и худшие стороны его правления. Октавиан принял Рим кирпичным, а оставил мраморным, но Рим пришёл бы в запустение или снова погрузился в хаос междоусобиц, если бы наследником Августа не стал такой пастух, который ловко и умело стриг овец, вместо того, чтобы сдирать с них шкуру. Именно Тиберий утвердил в сознании римлян тот факт, что система Августа, в которой Римская республика не отменяется, а развивается в форме принципата, т.е. при верховенстве “первого из граждан”, – лучшее решение для мировой империи.

Исторические аналогии уместны и полезны. Но – адекватные исторические аналогии. Путина стоит сравнивать не только с Августом и Тиберием, но также с Юстинианом, который правил 40 лет и сделал Империю снова великой. Заплатив за это величие такую цену, что ещё через 40 лет оно рассыпалось в прах – сначала перед персами, потом перед арабами.

Уместно сравнивать его и с Василием II, как это делал Тихон Шевкунов в своём “Византийском уроке”. Но Василию, как и Юстиниану, не повезло с преемниками, и все его достижения также рассыпались в прах за полвека.

Сравнениями с Николаем I и Александром III нынче никого не удивишь, они стали общим местом. Только не стоит забывать о Крымской войне и революциях, положивших конец великой исторической монархии.

Эту историческую монархию, только в Испании, вернул к жизни Франко. Я уже писал здесь: хотите лучше понять Путина и сценарии возможного транзита – изучайте Франко и его эпоху.

То же самое касается Абдул-Хамида II, о котором шла речь совсем недавно. Он принял Османскую империю погибающей и сумел спасти ещё на несколько десятилетий. Но оставил деградирующей, и как только его свергли, она пошла вразнос. А когда её совсем не стало, ровно век назад, на её обломках родился тот самый лоскутный и несправедливый ближневосточный мир, который порождает множество конфликтов до сих пор, каких и близко не было во времена Абдул-Хамида II, и конца, и края им не видно.

Мохаммед Реза, ещё даже не догадываясь, что он станет последним из шахов Ирана, мечтал вернуть величие империи Ахеменидов и увлечённо строил новую петроимперию. Не все знают, что в начале 1940-х, когда он взошёл на трон, Иран был парламентской монархией. Но к середине 1970-х шах выстроил свою вертикаль власти, замкнул её на себя и сделал таким образом себя и свой престол ответственным за все её неудачи, просчёты и преступления. В итоге 2500-летняя монархия пала, а всеми её достижениями последние 40+ лет пользуется захватившее власть реакционное духовенство. Его глава, рахбар (верховный лидер), уже правит дольше, чем правил шах, и полномочий у рахбара больше, чем у шаха, и кому они достанутся после него, можно только гадать (у шаха, по крайней мере, был – и есть – законный наследник). Обе эти фигуры дают нам слишком поучительные аналогии, чтобы их не замечать.

Как видите, все эти исторические аналогии отнюдь не комплиментарны. Их ряд можно продолжать. Они неоднозначны, как сама история и те герои, которые внесли в неё весомый вклад. Но при внимательном прочтении они очень помогают осознать и прошлое, и настоящее, а главное – увидеть будущее. И, увидев это будущее, сделать всё возможное, чтобы изменить его к лучшему.

Read More →

Саммиты в истории и в наши дни

О саммитах глав великих держав стоит понимать следующее: они были не всегда, и не всегда же будет в них нужда.

Фараон Рамсес II не встречался с царём хеттов Хаттусили III, но это не помешало им заключить эпохальный мирный договор. Царь персов Камбис II не встречался с фараоном Псамметихом III как с равным; их встреча состоялась против воли последнего, когда Камбис заявился в Египет во главе огромной армии, взял Мемфис и сам короновался фараоном. Ни один из римских императоров не встречался ни с одним из иранских шахов – до Валериана, который поневоле встретился с Шапуром, угодив к нему в плен; Шапур использовал спину императора как скамейку, когда садился на коня. Какой уж тут саммит!

Когда Ираклий уничтожил узурпатора Фоку, взошёл на трон в Константинополе и послал шаху Хосрову II богатые дары, тот велел убить послов; за 18 лет чудовищной войны, которая полностью изменит мир и проложит путь исламу, император с шахом ни разу не встретились, чтобы уладить дело миром. Другой император, Иоанн Цимисхий, встретился с киевским князем Святославом, но это не был “саммит” равных: это была встреча повелителя великой православной империи с язычником, степным разбойником, у которого и государства-то не было, но который слишком далеко зашёл и был удачлив; характерно, что вскоре после этой встречи, крайне лестной для Святослава, его убили другие степные разбойники, печенеги. Василий II, сменивший Цимисхия, никогда не встречался с болгарским царём Самуилом, потому что разговаривать им было не о чем: Василий хотел видеть Болгарию частью Империи, а Самуил сопротивлялся, как мог и пока мог. Четыре века спустя, в эпоху агонии Византии, роли переменились: Мануил II предпринял ряд “саммитов”, скитаясь по европейским столицам и прося у латинян, недавних варваров, помощи против неумолимо наступающих турок-османов. В Европах василевса принимали по его достоинству, но помощи не оказали. Уже при его сыне Константинополь будет взят османами.

В эпоху Ренессанса “саммиты” расцвели, их было много, и они были прекрасны – всё больше праздники величия и самолюбования, чем переговоры: достаточно вспомнить “Поле золотой парчи” Франциска I и Генриха VIII. Но толку от них было мало. Ни один из саммитов короля Франциска и императора Карла V не предотвратил ни одну из Итальянских войн. Филипп II, сын Карла V и муж английской королевы Марии Тюдор, даже не попытался лично встретиться с её сестрой, новой королевой Елизаветой, прежде чем посылать к берегам Британии свою “Непобедимую Армаду”. Царь Пётр I, будучи проездом в Париже, встречался с юным королём Людовиком XV и даже держал его на руках; следующий раз глава России появится в Париже лишь 100+ лет спустя, это будет Александра I во главе победоносного русского воинства.

Наполеон, однако, встречался со многими европейскими правителями, в чью “братскую” семью он так тщетно надеялся вписаться. Но ему не довелось общаться лично ни с британским королём Георгом III, ни с кем-либо из премьер-министров; знаменитая карикатура, на которой Уильям Питт-младший и Наполеон делят мир, всего лишь аллегория. Хуже того, за все годы борьбы американских колонистов за свои права ни Георг III, ни бывший в то время премьером его единокровный брат Фредерик Норт даже не пытались выслушать их лидеров, понять и осмыслить позиции. Первая встреча короля Великобритании с президентом США состоялась больше чем через сто лет, это были Георг V и Вудро Вильсон.

Но саммитов с Лениным у западных лидеров не было. Сталин также не встречался ни с кем из президентов США и премьеров Британии – до Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля; возможно, и с ними не встретился бы, если бы не мировая война.

Войну пытался предотвратить премьер-министр Невилл Чемберлен. Но его саммиты с Гитлером эту войну лишь отдалили, на год-два. И дело тут не в слабости премьера как политика, отнюдь, и не в “умиротворении агрессора”, которое определяется постфактум, не тогда, когда ещё есть шанс на мир. Проблема в том, что если колоссальный маховик истории набрал обороты, то никакому саммиту его уж не остановить. И даже двум, трём саммитам подряд. Причины крушения мира следует искать не в неудачных саммитах конца 1930-х годов, а в обманчивых триумфах и гибельных решениях конца 1910-х.

Большим любителем саммитов и верхушечной дипломатии был иранский шах Мохаммед Реза. Он встречался со всеми американскими президентами от ФДР до Джимми Картера и со всеми советскими лидерами от Сталина до Брежнева. Но это не помогло ему избежать революции. Когда кажется, что всё и вся определяется на встречах “наверху”, то поневоле забываешь о народах, а в действительности именно они в конечном счёте и решают всё.

Вторая половина ХХ столетия – золотой век встреч на высшем уровне! В особенности, семидесятые-восьмидесятые годы, когда именно от таких встреч в буквальном смысле зависели судьбы мира. Я отлично помню это время, эти саммиты: мы ждали их, затаив дыхание. Развитые средства транспорта и коммуникации уже позволяли лидерам ведущих государств проводить саммиты быстро и оперативно, не тратя, как в былые времена, недели и месяцы на путь к месту встречи.

Что же произошло потом, уже в нашем столетии? Почему значимость саммитов резко упала? Очевидно, по трём причинам.

Во-первых, коммуникации развились настолько, что для личной встречи и не обязательно встречаться в одном месте. Чтобы посмотреть друг другу в глаза, достаточно видеоконференции по интернету.

Во-вторых, изменились весовые категории держав, а главное, их представления об этих категориях, о собственном весе и роли в мире. Франциск I и Генрих VIII, Иосиф II и Екатерина II, Никсон и Брежнев, ещё даже Рейган и Горбачёв – встречались как равные. А Клинтон и Ельцин – уже нет! Это положение так просто не изменишь.

И в-третьих: саммиты утратили свой прежний смысл, но не приобрели новый. Говорить, по сути, не о чем. Позиции сторон заранее известны, они определяются не личными пристрастиями и желаниями лидеров, а таким многообразием сложнейших факторов, от исторической матрицы до общественного мнения, что почти не оставляют поле для манёвра, политического компромисса. Проще говоря, дух времени таков, что Байден, даже если бы он мог и сам хотел, не в состоянии сыграть роль Рейгана, а Путин – Горбачёва. Потому и нет сегодня никаких мемасиков “Байден и Путин делят мир”, что сегодняшний мир разделить невозможно – он уже разделён и расколот, и как, и когда, и в каких диспозициях сложится заново, решит только история.

GENEVA, SWITZERLAND – JUNE 16, 2021: US President Joe Biden (L) and Russia’s President Vladimir Putin seen after Russian-US extended talks at the Villa La Grange. Mikhail Metzel/TASS Швейцария. Женева. Президент России Владимир Путин и президент США Джо Байден (справа налево) после российско-американских переговоров в расширенном составе на вилле Ла-Гранж. Михаил Метцель/ТАСС

Саммит в наше время – ритуал деэскалации. Что тоже важно и необходимо, и намного лучше, чем ничего. Разговаривать друг с другом, понимать позиции и находить решения скопившихся проблем – важнейший долг ответственных политиков.

Не случайно “Саммит” – по размеру небольшой, но по содержащимся в нём смыслам очень важный текст из ряда продолжений моего цикла “Божественный мир”. Я рекомендую “Саммит” всем любителям истории, политики и дипломатии.

Read More →

Где же ТОЧНО находится Галльский пролив?

В фейсбуке вновь возник вопрос об острове Италия и Галльском проливе, который отделяет этот остров от Европы в АИ-реальности “Божественного мира”. Ведь если судить по новой обложке (и старой карте, которая послужила этой обложке фоном), Галльский пролив огромный, широкий, там целая бездна воды – где тогда Альпы, куда они делись? И вообще, что стало с географией Европы? Не упал ли на неё метеорит, как нам тут годами подбрасывали некоторые несознательные товарищи с ФАИ?!

Новая оригинальная обложка трилогии “Наследники Рима” (2021)

Могу всех успокоить: со старушкой Европой в мире Pax Romana Nova всё в порядке! Если не считать, что римлян вышибли оттуда в Северную Африку, а правят Европой варвары-язычники, потомки грозных викингов. Но география, само собой, осталась прежней. Пиренеи, Альпы и Карпаты на своих местах.

Галльский пролив – единственное, но притом принципиальное отличие альтернативной географии Европы. Я уже писал в отдельной статье, что это важнейший символ разделения единого некогда Римского мира. Отчаявшись вернуть себе захваченную варварами Европу, аморийцы, наследники Рима, решили отгородиться от неё.

Но не стеной, а водой. Сначала выкопали канал, затем, овладев мощью эфиритовых технологий, существенно расширили его. В итоге канал стал проливом. Он соединяет Адриатическое и Лигурийское моря, пересекая всю Италию с востока на запад, и делает Апеннинский полуостров островом.

Так где же ТОЧНО проходит по Италии Галльский пролив?

Я много лет мечтаю, чтобы мне нарисовали новую карту – не фэнтезийную, как старая, ещё 1997 года, когда и книг-то ещё не было! А современную и настоящую, где с высочайшей достоверностью была бы выверена каждая деталь альтернативно-исторического мира. Такую карту, которая бы выглядела неотличимой от наших географических и политических карт. Она существует в моей голове, но я, увы и ах, лишён изобразительных талантов.

Всё, что сам пока могу, это открыть Google Maps в режиме “Спутник – рельеф” и схематично пометить ключевые моменты, см. скрин. Если кто возьмётся привести это в божеский вид, буду очень благодарен (конечно, в пределах разумного).

Итак, что мы здесь видим?

Галльский пролив начинается в Адриатике у Равенны, которая остаётся на итальянском берегу, далее идёт к Боннонии (совр. Болонье), она стоит уже на цизальпийском (европейском) берегу, затем пересекает Апеннины, оставляя на юге Флоренцию, подходит к Лукке и проходит между нею и Пизой, выходя в Лигурийское море.

Как всё это может выглядеть вживую? Как настоящая река и/или каскад водохранилищ. Насколько я себе представляю, длина Галльского пролива – от 200 до 250 км (если бы умел, рассчитал бы точнее). И он достаточно широк и глубок, чтобы имперский крейсер “Аментет” мог расстрелять и потопить в этом проливе три пиратских корабля, при этом оставив пролив судоходным (описывается в третьей книге).

Read More →